Ларс Кеплер - Контракт Паганини

Оранжерея оказалась чем-то вроде большой застекленной терраcы, выходящей в сад, где высокая живая изгородь давала зеленую тень и образовывала подвижную стену из листьев. Ничем не пахнущие орхидеи и душистая зелень аккуратными рядами стояли на медном столике и облицованных кафелем поверхностях.

– Пожалуйста, садитесь. – Аксель приглашающим жестом указал на стулья. – Я как раз собирался выпить чаю с кексами и был бы очень рад, если бы вы составили мне компанию.

– Кексов я не ела с тех пор, как ездила в Эдинбург шлифовать английский, – улыбнулась Сага.

– Значит, пьем чай, – удовлетворенно сказал Аксель и вышел.

Он вернулся через пару минут, неся металлический поднос. Поставил на стол чайник, блюдце с дольками лимона, сахарницу. Горячие кексы лежали в льняной салфетке рядом с масленкой. Аксель аккуратно расставил чашки и блюдца, подал ложечки, положил к каждому прибору льняную салфетку и разлил чай.

Из дома через стены доносилась еле слышная скрипичная музыка.

– Расскажите, чем я могу вам помочь? – попросил Аксель.

Сага осторожно поставила чашку, кашлянула и чистым голосом начала:

– Нам нужно задать вам несколько вопросов об Агентстве по контролю за экспортом оружия, и мы надеемся, что вы нам поможете.

– Разумеется. Но тогда я должен позвонить и убедиться, что все в порядке, – дружелюбно объяснил Аксель и достал мобильный телефон.

– Конечно, – ответила Сага.

– Простите, я забыл, как вас зовут.

– Сага Бауэр.

– Сага Бауэр, позвольте мне взять ваше удостоверение.

Сага протянула ему удостоверение, и Аксель вышел. Они услышали, как он с кем-то говорит; потом Аксель вернулся и, сказав «спасибо», вернул удостоверение.

– В прошлом году Агентство выдавало разрешения на экспорт оружия в ЮАР, Намибию, Танзанию, Алжир и Тунис, – продолжила Сага как ни в чем не бывало. – Боеприпасы для тяжелых пулеметов, противотанковых орудий разной степени тяжести, детали для гранат…

– А также истребители «Грипен», – добавил Аксель. – У Швеции давние торговые отношения с этими странами.

– Но не с Суданом?

Аксель снова взглянул Саге в глаза. На его лице появилось подобие улыбки:

– С Суданом – вряд ли.

– Я имела в виду ордер на арест президента аль-Башира.

– Я понял, – хрипло ответил Аксель. – Сделка с Суданом была бы совершенно немыслимой, у нас такое называется «непреодолимое препятствие». Здесь нечего обсуждать.

– Вероятно, вы уже просмотрели некоторые решения, принятые Пальмкруной, – продолжила Сага.

– Естественно.

– Вы не заметили ничего странного?

– Что значит «странного»?

– Я про решение, которое привлекло бы ваше внимание, – пояснила Сага и отпила чаю.

– А есть причина думать, что нечто подобное имеется?

– Об этом мы и хотели вас спросить, – улыбнулась она.

– Тогда мой ответ – «нет».

– Документы за какое время вы успели просмотреть?

Йона слушал, как Сага со знанием дела задает вопросы о классификации, предварительном разрешении и разрешении на экспорт, и наблюдал за спокойным, внимательным лицом Акселя Риссена. Неожиданно скрипка зазвучала снова. Играли где-то в доме, музыка лилась из открытого окна в сад. Мазурка, печальные высокие звуки. Мелодия резко оборвалась, началась снова, снова затихла, потом продолжилась.

Йона слушал музыку и думал о фотографии – четыре человека в частной ложе. Он рассеянно порылся в портфеле, где держал копию фотографии.

Он подумал о Пальмкруне – как тот свисал с потолка с петлей на шее, о завещании и о смерти сына Пальмкруны.

Сага кивнула в ответ на что-то сказанное Акселем. Зеленая тень, похожая на смычок, дрожала у Акселя на лице – что-то отражалось от стоящего на столе медного подноса.

Пальмкруна моментально понял, что все серьезно, рассуждал Йона. Ему хватило одного упоминания в письме шантажиста о том, что его, Пальмкруну, сфотографировали с торговцем оружием Рафаэлем Гуиди. Карл Пальмкруна ни секунды не сомневался в подлинности фотографии.

Возможно, он уже знал о ее существовании.

Или осведомленность шантажиста о встрече в ложе сама по себе была доказательством того, что фотография существует. Иначе шантажист бы просто не знал о ней.

Аксель долил чаю Саге. Она промокнула уголок рта.

Не сходится, подумал комиссар.

Понтус Сальман сумел точно определить время встречи. Фотография как будто не показалась ему поводом для беспокойства.

Так почему фотография оказалась столь серьезной в глазах Пальмкруны?