Валя Саар - Личность

Господи! Прекрати, я не могу на это смотреть.

Я и правда сделала отчаянную попытку развидеть кулачный бой, больше похожий на работу мясорубки. Несправедливый, неравный, неправильный бой. Я стала очевидцем этой драки не по своей воле. Но кое-что мне все же удалось сделать. Я зажмурилась, вложив в это действие всю силу, и пошла на свет. Минуту спустя я обнаружила себя, склонившейся над кровавым месивом, в которое превратилось лицо паренька. А руки… Мои руки! Они красноречиво рассказывали о личности садиста.

Я ужаснулась. То, что мое тело принадлежит двоим, я знала давно. Природная проницательность и наблюдательность с самого начала помогли сложить мне два и два. Вспышки воспоминаний переносили меня то и дело в места, где я никогда не бывала, к событиям, в которых я никогда не участвовала. Память подкидывала все новые сюрпризы, пока я окончательно не поняла, что к чему.

По науке это называется диссоциативным расстройством идентичности. По-простому – раздвоение. Но встретить в «соседях» вояку с кулачным зудом, который выпускает пар, лупя каждого, кто якобы косо посмотрел на него в баре – я такого не ожидала. Мне достаточно было сюрпризов, то и дело возникающих в памяти, от первого парня. А их оказывается двое, один из которых буйный. И что мне с ними делать?

В первую очередь мне хотелось понять природу нашего происхождения. Я не сомневалась, что сосед, появившийся раньше, является первозданной личностью. И теперь Тор, как он себя называл мысленно в бою: «Давай, Тор, покажи, кто тут главный!»

Кто он? Побочный эффект или недоразумение, как и я сама.

Ко времени его появления я проглотила с десяток книг о множественных личностях, пересмотрела все возможные документальные и художественные фильмы по этой теме. И потому могла проанализировать обстановку, сложившуюся в коридорах нашего разума. Очевидно, что тело принадлежало мужчине. И первородная личность – та, чьи воспоминания самые старые. Тор возник внезапно, как гром в безоблачную погоду и проявлялся не чаще, чем раз в месяц. В отличие от первого я почему-то видела все, что он творит в режиме реального времени, а не в воспоминаниях. Но управление телом в такие моменты было заблокировано. Я совершала отчаянные попытки пресечь его воинственную натуру, и иногда у меня получалось. Жаль, что не всегда вовремя. Мне оставалось только набирать 911 из ближайшего таксофона и скрываться до приезда помощи. Надеясь, что пострадавший от вышедших из моего подчинения рук, выкарабкается.

Иди на свет…

Голова гудела, будто ее засунули в барабан сушильной машины для белья. Взглянув на кровавый ручеек, сочившийся из ладони, я пришел в ярость. Я слышал, как тяжелые сапоги отчеканили чертову дюжину шагов по длинному коридору. Дверь со скрипом отворилась и захлопнулась так, что задребезжали стекла.

Мне захотелось побежать следом, наброситься со спины на обидчика, чтобы все прекратилось раз и навсегда. Но вместо этого я прильнул губами к ране на руке, впервые попробовав вкус крови. Она оказалась сладковатой и вязкой, и почему-то напомнила сок сахарной свеклы. Странное чувство, но мне понравилось. Позже, когда меня снова накрывал приступ ярости, я возвращался в это воспоминание, непроизвольно облизывая губы. Вместе со злостью, росла моя сила. Я знал, что однажды придет время, и я выпущу ее на свободу.

Я взял со стола сигарету из пачки, оставленной отчимом, чиркнул бензиновой зажигалкой, затянулся и выпустил клубы дыма.

Иди на свет…

Напряжение достигло предела спустя много времени после того случая. Я взорвался, словно переполненный воздушный шарик.

Весь мой гнев обрушился на голубя, который испачкал мне чистые брюки белой вонючей слизью. Я знал, что мать меня за такое убьет, и я жаждал мести. Пернатый должен был понести наказание. Охота на неприятеля длилась не больше часа. И когда тот, наконец, купился на раскрошенную булку, которую я разбросал на земле. Я молнией рванул вперед, схватил птицу обеими руками и рывком свернул ей шею. По телу прокатилась дрожь. В момент, когда хрустнули позвонки, я неожиданно, почувствовал радостное возбуждение, которое принесло облегчение. Шарик ярости сдувался на глазах. Я представил, что в моих руках не птица, а Он, и еще раз вокруг своей оси провернул голову, пока она не повисла набок, точно у сломанной куклы. Ни капли сожаления. Я выдернул белое перо из хвоста и избавился от бездыханного тела в кустах соседской ограды. Трофей я воткнул себе за ухо, и с высоко поднятой головой вернулся домой.