Мио Вик - Тест на отцовство

– De façon idéale! – восхищается мсье Робер (мой выездной визажист-парикмахер). Он такой душка, всегда выслушает, поддержит. Причёска и макияж уже давно готовы, инструменты сложены в бьюти-кейс, но стильный блондин не спешит уйти. Видя мою дрожь, успокаивает меня. В какой-то степени Робер заменяет мне подружку.

«Ах, Аришка, ну почему ты не смогла приехать на два дня раньше? Ты так нужна мне сегодня!» – мысленно возмущаюсь тем, что начальник моей лучшей подруги задержал на несколько дней её отпуск. С ней я бы чувствовала себя увереннее.

Вечер начинается. На парковку дома въезжают два представительских автомобиля. Начинается шум. Нарядные гости несут с собой подарочные коробки с бантами. Пётр встречает приехавших в вестибюле, а я с Машенькой жду их в гостином зале.

Моё сердце вот-вот выскочит из горла. Внутри всё горит до жжения слизистых и сухости во рту. Только бы не грохнуться в обморок!

– Привет! – первым в гостиную входит Кирилл Макеев с молоденькой «моделью». – Знакомьтесь. Яна. А это знаменитая Николетта Андреевна.

– Здравствуйте, Кирилл Сергеевич. Яна, приятно познакомиться. – улыбаюсь милой девушке и стараюсь не обращать внимания на язвительный эпитет «знаменитая». Макеев за прошедшие годы мало изменился, всё такой же элегантный и обаятельный. С ласкающим взглядом янтарно-пылких глаз из-под длинных чёрных ресниц.

– Как тебе замужем? – шокирует он откровенным вопросом.

Я замираю, пока Макеев решительно надвигается на меня. Гляжу снизу-вверх и кротко отвечаю:

– Хорошо.

Кир поправляет шатенистую шевелюру, а я в этот момент на автомате выдаю:

– Извини, чуть не спросила: как тебе? Но на сколько знаю, ты не женился.

Яна прыскает смехом. Макеев презрительно выдыхает:

– Да, ты верно осведомлена. В этот дом новости приходят исправнее, чем в наш. – он щурится и одаривает меня ядовитой ухмылкой. – Тут одно из двух: либо голубиная почта работает с перебоями, либо кому-то совести не хватило!

Я силюсь выдержать его натиск, хотя внутри всё сжимается. Кир сознательно бьёт по болевым точкам, вменяя мне чувство вины. Раньше он за меня заступался, даже перед Бурсиным. Просил его быть мягче со мной. Но не сейчас… Кирилл всем видом показывает, что считает – я обманула и предала его лучшего друга.

– Мама-мама, – к нам подбегает моя малышка, и я подхватываю её на руки.

– Здравствуй, красавица! – сияет улыбкой Макеев. Его лицо моментально подобрело, а голос стал певучим и ласковым. – Давай знакомиться. Я дядя Кирилл. Друг твоего папы.

– Я Маша. Дочь своего папы. – уверенно чеканит моя девочка. Какая умница! Не тушуется перед высоченным гостем. Не то что я… Нет, я не боюсь и не обижаюсь, просто не по себе как-то.

– Та-дам! А вот и он. – смеётся Кир, и я рефлекторно поворачиваю голову, следуя за его взглядом.

Мамочки, это ОН!

Бурсин…

И будто звёздный ветер, превышая вторую космическую скорость, выносит мою душу в межзвёздное пространство. Я уже не человек. Я вещество, ожидающее следующий этап своей эволюции – Юриной реакции, от этого зависит, что будет дальше.

Он идёт брутальный и величественный. Под руку с черноволосой взрослой женщиной, невысокого роста и выглядящей очень моложаво. Его мама… Красивая, интересная, с оригинальным вкусом на одежду и внешний вид. Она похожа на умудрённую жизнью девушку-подростка, которой так не хочется стареть. Если бы я не знала, как выглядит Лара, то решила бы, что Бурсин ведёт под руку свою жену, а не маму.

Вздрагиваю, встретившись с ним взглядом. Синий-синий – цвет неба, цвет моря, цвет ЕГО глаз. Эмоции клубятся непонятной туманностью, а душа восприимчиво ждёт, акцентируя всё внимание на Юре.

У меня жуткий страх потери контроля над собой и своими мыслями. Стараюсь держать себя в руках и объясняю себе: «Это всего лишь эмоции. Меня поколбасит немного, и всё пройдёт…» Но тут же на задворках сознания возникает протест – это намного глубже. Больше, чем инстинкт или рефлекс. Это что-то, заложенное в мой мозг и провоцирующее флешбэки.

Яркие живые кадры нашего общего прошлого вытягивают из недр души задавленные, вытравленные и аккуратно спрятанные чувства. Которые тут же заметались в моей груди, словно выпущенные из ящика Пандоры.

Неотвратимо. Опасно. Без возможности запереть эти чувства обратно.

«Сердце, бейся! Дыши, Ника, дыши…» – стараюсь выдержать битву глазами.

Бурсин же рентгеновским зрением видит меня насквозь. Минуя все мои туманности, он всегда добирается до самой сути. Считывает. Изучает. Но что сам выражает в моменте? Готовность скорее осуждать и карать, нежели миловать.