Мио Вик - Тест на отцовство

Мою тираду прерывает звон телефона Макеева. У него глаза на лоб полезли:

– Хренассе! Он что предсказатель, пророк? Нострадамус, блин? Грач звонит.

– Как раз вовремя. Дай, я поговорю.

– Я сам.

Кир отмахивается и отходит на пару шагов.

– Мальчики, вы там что курите? – моя мама цокает каблучками по дорожке в темноте. С шумом выдыхаю. Нацепляю на лицо маску нормальности. Включаю фонарик на телефоне и подсвечиваю ей путь.

– Мам, мы здесь. Не волнуйся, мы не курим, мы же спортсмены, – улыбаюсь и поддерживаю её за локоть.

– Сынок, я потеряла тебя. Убежал в тонюсенькой кофточке, а Кирилл в одной рубашке. Брр, холодрыга! Зима ведь на улице. Накинь пальто, я принесла.

– Мам, ну зачем ты? Всё нормально, – послушно натягиваю протянутое пальто, – На улице плюс три. Не холодно.

– Что случилось? Кирилл с кем-то по телефону разговаривает?

– Да, мам, с Грачём.

– Кирилл, возьми куртку, а то простудишься! – мама отдаёт ему верхнюю одежду. – И передай привет от меня Паше.

– Ух! Спасибо большое, Лидия Петровна, не стоило беспокоиться. Тепло на улице. Вам тоже привет от Пашки.

Макеев одевается и снова отходит в сторону. Мама пристально смотрит на меня, подходит ближе и вкрадчиво начинает разговор:

– Так что происходит? Сынок, расскажи мне. Почему ты ушёл? Расстроился из-за того, что Ларочка сказала? Я же тебя знаю. Вижу, как ты сдерживаешься. Послушай, она же молоденькая совсем. Делай скидку на возраст.

Раздраженно втягиваю воздух, стискиваю зубы и шумно выдыхаю. Цепляюсь взглядом за спину Макеева, как за спасательный плот в бурлящем потоке маминых слов. Она не знает о глубине депрессии Лары, о её выходках. Я никогда не рассказывал. При маме стараюсь проявлять максимум контроля с Ларой. Не дай бог, она из себя выйдет. Моя мама очень впечатлительная. Будет переживать обо мне. А я не хочу её расстраивать.

Мама держит паузу, гладит меня по плечу, мягко сжимает рукав и с приподнятым настроением выдаёт:

– Кстати, у меня для тебя хорошие новости, Ларочка со мной поделилась, что хочет снова забеременеть.

Фраза на столько режет слух, что не успеваю затормозить свои реакции. Дёргаюсь неаккуратно и вытягиваю руку грубее, чем стоило бы.

– Нет, мама, нет. Это не лучшая идея.

– Ну почему? – крайне удивляется мама и шагает за мной. – Вы такая красивая пара. Лара в тебе души не чает. Родит ребёночка и посерьёзней станет, повзрослее. Поженственнее, нежнее, мягче. Хм-м, вы могли бы сегодня начать попытаться зачать малыша, – мама подмигивает и улыбается.

– Мама! – изумляюсь сконфуженно.

– Ой-ой! Ты такой трогательный, когда смущаешься. Сынок, мне не нравится, что ты спишь в номере с Геной, а я с твоей женой. Надо поменяться.

– Ты хочешь переехать в номер Гены? – подшучиваю над ней.

– Ю-ю-рра! Не подкалывай! – даже в темноте видно, как краснеет мама. – Я узнавала. В гостинице есть свободные одноместные номера. Гена может переехать из двухместного в отдельный одноместный. И мне можно снять другой такой же. А ты наконец начнёшь спать со своей женой.

Вздыхая всей грудью, пытаюсь сообразить, сказать ей сейчас или потом. Лучше сразу. Чтобы от меня услышала, а не от кого-то другого.

– Не начну, мам. Я подаю на развод.

Получается слишком сухо, и я не могу ничего придумать, чтобы сгладить информацию.

– О!.. Как? – мама словно задыхается, хватая воздух от волнения. – Боже мой! Что случилось? Почему?

Беру её за руку, пытаюсь успокоить, но ожидаемо в своём состоянии несу, конечно, не то, что нужно:

– Я не люблю её. И никогда не любил. Женился из-за беременности. Так требовали её родители. Так надо было.

– Господи, Юра, сынуля, как же так?

– Мам, прости меня. Прости! Не плачь, пожалуйста. Я не могу видеть, как ты плачешь. – обнимаю её и прижимаю к себе крепко, пока она заходится в рыданиях.

Мне и без того хреново, а от маминых слёз душа разрывается. Сердце стучит так громко, что я не слышу ничего вокруг, даже собственный голос. На автомате повторяю, как заведённый:

– Мамочка, не плачь, прости меня…

– Юра-Юра, я думала ты счастлив наконец-то, – прорываются её слова между всхлипами, – А ты опять разводишься…

– Мам, что значит опять? Всего-то второй раз.

– Всего-то? – она поджимает губы и платочком промакивает слёзы.

– Извини, не то сказал.

– Снова будешь один? – мама поднимает влажные глаза, долго смотрит на меня с сочувствием и даже печалью.

– Мам, у меня ты есть. И Маша теперь есть. Кир, Грач… Почему же я один? – выдыхаю со скрипом.