Иван Белов - С привкусом пепла

– Ближе к делу, любезный, – Зотов шумно зевнул. – Спать очень хочется.

– Друг у меня пропал, – таинственно сообщили из темноты. – Я товарищу Маркову сообщил, он грит разберемся, помалкивай, а сам не делает ничего, исчез хороший человек и хрен с ним, вот я до вас и пришел.

– Спасибо, тронут доверием, – Зотов сделал шаг. – Курить хочешь?

– Не подходите, – пискнул незнакомец, но было поздно. Зотов метнулся вперед и сцапал невидимку, в руках забилось худое, неожиданно сильное тело, затрещала рвущаяся одежда.

– П-пусти…, – захрипел анонимщик.

– Лежать, дернешься, завалю, – пообещал Зотов, раздумывая врезать стервецу по дурной башке рукоятью «ТТ» или нет.

Человек всхлипнул и затих.

Общая доброта характера перевесила, и Зотов, ограничившись профилактическим тычком в область печени, развернул добычу лицом, сел сверху, зажег спичку и усмехнулся. Зыбкий огонек высветил перепуганного Кольку Воробьева, лучшего часового партизанского отряда «За Родину».

– Дурак ты, парень, – Зотов слез. – Будешь дальше так развлекаться, рано или поздно сядешь на нож.

– А чего вы кидаетесь? – всхлипнул Колька. – Я ж к вам со всей душой. У-у-у, рубаху порва-ал.

– Заштопаешь, – Зотов наклонился, вздернул парнишку на ноги и заботливо отряхнул. – Теперь, когда маски сорваны, можно поговорить. И не хнычь. Не хнычь, говорю! Рассказывай, что за друг, куда пропал.

– Валька, Валька Горшуков, – шмыгнул носом подросток, – Друг закадычный, он первый в партизаны ушел и за меня слово замолвил. Мы с одной деревни, с Верхних Новоселок, которые за Десной. Он сегодня пропал.

– Постой, – навострил уши Зотов. – Сегодня? Одновременно со смертью Твердовского?

– Ага, вчера был, хвастался, мол Решетов в боевую группу берет, другая жизнь начинается, будет фашистов крошить. Утром встал, Вальки нет, сгинул, как провалился. Я весь лагерь оббегал, никто не видал. Разве может человек взять и пропасть?

– Да запросто. Наелся войной, надоели болота, по мамке соскучился? – навскидку предположил Зотов.

– Валька не такой, вы не думайте, – шумно помотал головой Колька. – Он не мог убежать. Он, знаете, какой!

– Может задание получил. Особо секретное.

– Валька бы обязательно мне обсказал, – растерялся Воробьев. – Мы же лучшие друзья!

– Все, в том числе и дружба, имеет предел, – философски отметил Зотов. – Замечал изменения поведения дружбана в последнее время? Стал более скрытным, или наоборот, безудержно разговорчивым?

Колька задумался на мгновение и ответил:

– Ничего такого. Валька всегда веселый был, а тут в боевую группу взяли, он давно об этом мечтал, важным сразу стал, загордился! – в Колькином тоне проскользнула плохо скрытая зависть. – И сбежал? Не может этого быть!

– Лет ему сколько?

– Шестнадцать в феврале стукнуло, на год старше меня.

«Сопляки», – подумал Зотов. – В партизанских отрядах много мальчишек: посыльные, связные, разведчики, подрывники. Из пацанов выходят идеальные бойцы – небоящиеся смерти, не задающие вопросов, готовые выполнить любой приказ. Для них это игра, опасная, захватывающая, живая. Они лезут в самое пекло, снуют под носом немецких патрулей и получают доступ туда, куда взрослому хода нет. Они просто дети, их никто не заставляет, не принуждает, гонят прочь по мере возможности, но они приходят сами и встают плечом к плечу с отцами и старшими братьями. Маленькие солдаты большой войны. Герои, имена которых сотрутся из летописи страшных времен.

– Вальку в дезертиры теперь? – спросил мальчишка и затаился.

– Не должны. Завтра с Марковым поговорю, – пообещал Зотов.

– Меня не выдавайте.

– Обижаешь – могила.

– Поклянитесь товарищем Сталиным.

– Клянусь, – шепнул Зотов. – Услуга за услугу. Я выясню насчет Вальки, а ты будешь по-дружески рассказывать мне о настроениях в отряде, всякие мелочи, невзначай оброненные слова.

– Я не стукач, – фыркнул Колька.

– Согласен, стукач паршивое слово, ты будешь советским разведчиком, никто не узнает про твою опасную и нужную работу. Ну как?

– На своих доносы писать?

– Необязательно, можно в устном порядке.

– Ну я не знаю… – заколебался подросток.

– И тогда Марков не узнает, кто у нас спит на посту.

–Вот вы какой, – протянул Колька.

– Какой? – перешел в наступление Зотов. – Я серьезное дело предлагаю, а ты кобенишься, шкет. На гестапо работать вербую? Вовсе наоборот. Слыхал про первый отдел НКВД?

– Нет, – пискнул Колька, напуганный громким названием.