Александр Иванов - Белый лист

Рассказ

– Я всегда сравнивал японские машины, желая подчеркнуть их качество, с хорошими жёнами: не изменяют, радуют своих мужчин, долго находятся в хорошем физическом состоянии. Но и их меняют! Такова жизнь, брат!

– Когда шестидесятилетний фермер берёт в жены молодую официантку из соседнего бара, все вокруг называют его дураком… Так называемый “кризис среднего возраста”, Глебушка, случается от безделья, избытка “бабла” и собственной глупости. Юлька-то приезжая?

Они сидели за столиком в модном ресторане, в центре Москвы. Их женщины отошли “припудрить носики”. Ночная заснеженная Москва куда-то мчалась и сверкала за окнами.

– Да погоди ты! Понимаешь, Иван, что-то стало не так. Мужчине ведь хочется, чтобы на него смотрели снизу вверх. Хочется кого-то удивлять. А на тебя смотрят как на привычную вещь, как на домашние тапочки… Спокойно, конечно, и комфортно, но…

– Так у тебя с Юлькой всё серьёзно?

– Боюсь сглазить. Чувствую себя на двадцать пять. Мне кажется, я ей нравлюсь. Распишемся, наверно.

– А Наталья как?

– Ты знаешь – спокойно! Мне как-то не по себе! И смотрит так сочувственно… Меня это даже злить стало!

– Да любит она тебя, дурака… Но мой совет – не торопись! И не забывай, что ещё древние говаривали: “Бойтесь приезжих, дары приносящих! ”.

– Ладно. Давай за нас!

Они чокнулись бокалами и выпили.

Вернулись женщины. Они о чём-то оживлённо разговаривали. Рядом с супругой Ивана, Юлия показалась Глебу стройным экзотическим цветком.

Этот день успешного предпринимателя Глеба Чибисова начинался как всегда. Плотно позавтракав, он садился в свою машину и к десяти обычно добирался на работу в своё издательство. Дела шли неплохо. Несмотря на “толкотню” на рынке и происки конкурентов, бизнес расширялся. Его доля в предприятии позволяла ему жить безбедно, но оставлять кресло главного редактора он не хотел. Боязно было “отдать вожжи” в чужие руки. Он любил своё дело. Любил заведённый ритм жизни и круг общения. Издательство “Глобиус” было в надёжных руках. Пакет изданий был расписан. Авторы толпились с предложениями.

В машине негромко звучало радио.

– …известный режиссёр Фёдор Кондарчук… – Он уловил прозвучавший из динамиков голос диктора и увеличил громкость на автомагнитоле.

В своё время в самом начале им здорово помог, ныне ставший культовым, режиссёр Кондарчук. Глеб всегда об этом помнил и подчёркнуто сердечно приветствовал этого деятеля кинематографии при встречах на московских тусовках. Случая хоть чем-то вернуть “долг” не представлялось.

Последние несколько месяцев его закружил роман с Юлией. В свои сорок пять его, как, наверное, любого мужика, успешного в делах, радовало внимание молодой, красивой женщины. Первые пару месяцев они занимались любовью в любых подходящих для этого местах. Это было главным смыслом того времени.

С прежней супругой Натальей они прожили больше двадцати лет. Глеб оставил ей квартиру в Сокольниках. Развод ещё не был оформлен, и они изредка перезванивались по необходимости. Их сын Данила уже второй год обучался в закрытой школе в Швейцарии. На каникулы он должен был приехать в августе. Раньше времени о происходящем между ними Глеб и Наталья решили ему ничего не говорить.

С Юлией он проводил много времени. Вместе они обустраивали его новую квартиру в центре, бывали в кино и ресторанах. Всё вроде бы было хорошо, но в последнее время в душе у Глеба завёлся какой-то маленький червячок. Ему, как человеку, тесно связанному с литературным творчеством, непроизвольно резали ухо любые “хромые” обороты речи. Неправильное применение иностранных слов вызывало зубную боль. За это, кстати, поплатилась местом его первая секретарша.

Поначалу он относился к “этому” у Юлии так, как относятся взрослые к проявлениям детской непосредственности. Затем стали выясняться удивительные провалы в её познаниях об окружающем мире. Первая волна любовной лихорадки закончилась, и зашевелился тот самый червячок. Раньше Чибисов не очень задумывался о молодом поколении и возрастной разнице в двадцать лет. И вот теперь эта молодость лежала в его постели. Высоцкого она не слушала…

После очередного занятия любовью в его гостиной перед камином, они в блаженной истоме валялись на ковре, глядя на огонь.

– Ты словно Гектор, а я Андромеда…

– Что-что? Ты, наверно, хотела сказать Андромаха?

– Ну, милый, не придирайся… Разве это так важно?