Александр Иванов - Белый лист

И действительно, в первое время это было не важно.

Сегодня на утро было запланировано несколько встреч с прозаиками. А пока перед ним лежала, давно ожидавшая прочтения, рукопись с рассказами. Фамилия автора ему ничего не говорила, кроме того, что, кажется, ещё Наталья пыталась обратить на этого автора его внимание. Он отложил в сторону туго скреплённую пачку листов. Читать не хотелось. Он уставился в окно, созерцая белые крыши домов.

Кондарчук позвонил ему на мобильный после обеда, когда он уже был на рабочем месте – у себя в кабинете.

– Привет, Глебушка! Вот проезжаю мимо твоего логова. Решил заскочить. Ты на месте? Принимаешь ещё старых знакомых? Или держишь в приёмной?

– Ну что за вопросы, Фёдор Сергеевич! Обижаешь. Жду!

Он встречал Кондарчука у дверей офиса. Они пожали друг другу руки. Прошли к нему в кабинет.

– Давай-ка без “Сергеевичей”, попроще!

– Кофе? Чай?

– Кофе чёрный, если можно.

– Что привело к нашему порогу?

– Ах вы, москвичи неверующие! Везде-то вы подвохи видите! Да просто так заехал.

Фёдор повернулся к окну и задержал взгляд на веренице автомобилей, движущихся по Тверской улице.

– Исписались ныне сценаристы… Чем, думаю, чёрт не шутит, может и из вашего очага какая искра вылетит! У вас же тут склад идей!

Из приоткрытой форточки неожиданно подул ветерок, зашелестев страницами лежавшей на краю стола рукописи.

– А что это у тебя? – Кондарчук взял в руки отложенную Глебом аккуратную кипу листов.

Чибисов не успел ответить – вдруг ожил селектор. По прямой связи вызвала секретарша.

– Глеб Валентинович, вас срочно просит перезвонить Берсенев. Как обычно ему на мобильный.

– Буквально одну минуту, Фёдор, извините… Может, ещё кофе?

Вернувшись в кабинет через пару минут, Глеб застал Кондарчука увлечённо читающим тот же сборник рассказов.

Они перекинулись ещё парой фраз. Затем гость, поглядев на часы, заторопился:

– Ну ладно, мне пора. Ты позволишь мне это почитать? Заберу с собой.

– Ради бога! Рад хоть чем-то быть тебе полезным.

Он проводил гостя до дверей лифта, и они попрощались.

Через день раздался звонок от Кондарчука.

– Привет Глебу Чибисову!

– Здравствуй, Фёдор!

– Слушай, я тут вычитал кое-что у твоего автора. Ты мне можешь его организовать для встречи?

– Проскурин, кажется? Да не вопрос! Сделаю что смогу. Постараюсь вызвонить в ближайшее время.

– Ну и ладушки! Бывай!

Трубку по указанному писателем номеру никто не брал, и Чибисов решил заехать к нему домой. В бумагах был указан адрес в ближайшем Подмосковье, который удачно совпадал с направлением, по которому он ездил к себе на дачу.

Предварительно посмотрев карту в интернете, он быстро нашёл указанный дом в посёлке Кузменково. Развернув свой “Крузер”, он перешёл через улицу и вошёл в небольшой двор через незапертую калитку.

Собачья будка казалась необитаемой. Входная дверь обычного одноэтажного, обложенного красным кирпичом дома оказалась не запертой. Приоткрыв её, он крикнул вовнутрь:

– Есть кто-нибудь? Хозяева! – В прихожую, куда он вошёл, еле доносились звуки радио, работавшего в доме. Он прошёл дальше.

И только войдя в освещённую гостиную и затворив за собой дверь, он увидел ноги человека, лежащего на полу справа за столом. Глеб сделал ещё два шага вперёд и остолбенело остановился; перед ним, неловко подвернув под себя руку, в луже крови лежал мужчина. Кровь уже успела растечься большой лужей из-под тела, распростёртого перед ним. На спине, одетой в серую толстовку, были чётко видны два пулевых отверстия. Мужчина лежал затылком к нему, но даже так было ясно – он мёртв. Несколько секунд Глебу понадобилось, чтобы прийти в себя. Сердце бешено колотилось в груди.

Он почему-то медленно повернулся и направился к выходу, с досадой отметив, что наследил своими ботинками на светло-коричневом полу.

Открыв дверь из прихожей на улицу, он остановился. Перед ним, загораживая вход, сидела крупная овчарка. Увидев его, она угрожающе зарычала. Дорога была закрыта. Мысли Глеба лихорадочно заработали. Он захлопнул дверь и кинулся к дальнему окну в прихожей, которое выходило прямо к калитке.

Деревянные, крашенные белой масляной краской окна не поддавались. С трудом открыв одну створку небольшого окна, он попытался вылезти наружу. Его крупное тело с трудом протискивалось в узкое пространство. Уже почти выбравшись наружу, упершись руками в снег под окном, он задел стекло каблуком. Услышав звон разбитого стекла, он ощутил, как в левую руку впился осколок. Следы крови стали отчётливо видны на снегу. Залаяла собака. Он почти бегом пошёл к машине, на ходу доставая носовой платок. Его трясло. Он сел в машину и поехал в Москву.