Иван Белов - С привкусом пепла

– Кузьма, – позвал Решетов. – Сколько ходу до лагеря? Часа полтора?

– Где-то так, если мух хайлом не ловить.

– Ага, сейчас без пятнадцати два. Вели Пакшину лететь в отряд, словно в жопу ужаленный. Надо глянуть, что там да как. Если спросят, пустьскажет, я планшетку забыл и дело срочное.

– А если его…

– Вот и проверим, насвистел нам Витек или нет. К шести Пакшин не вернется, значит снимаемся и уходим. Ясно?

– Ясно.

Судя по звукам, Кузьма убежал срывать Пакшина с обжитого гнезда. Осторожен Решетов, молодец. Только ничего не выйдет с проверкой у них, Зотов и правда никому ничего не сказал…

– Головой отвечаешь, – напомнил часовому капитан.

– Понял, чай не дурак, – хмыкнул Павленко.

– Никит! – позвал Зотов, пока закадычный друг не ушел.

–Ну?

– Интересно, а каково, строя из себя настоящего мужика, на самом деле быть маленькой, дешевой шлюхой, которую попользуют и выбросят под забор?

Решетов сплюнул, и Зотов остался со сторожем наедине.

– Павленко? – окликнул Зотов, чуть погодя.

– Чего?

– Рожа у тебя мерзкая.

– А я не девка, – довольно заухал Павленко.

– Расстреляют тебя.

– Кто?

– Решетов. Я ведь все равно убегу.

– Брехло.

– Честное пионерское…

Зотов едва успел отскочить. Сверху, чуть не треснув по голове, упала лестница, пятно лунного света заслонила грузная тень. Сторож, пыхтя и отдуваясь, полез в яму. Зотов сжался, готовясь оттолкнуться от холодной, склизкой стены. Второго шанса не будет.

Как только Павленко достиг последней ступеньки, Зотов бросился вперед головой. Короткий и сильный удар отбросил его назад, переносица хрустнула.

– Не дури, пионер, – пророкотал сторож, навис сверху и ударил в живот.

– Я тебя… хр… фр…, – Зотов подавился, грязные, воняющие ружейным маслом пальцы затолкали в рот помойную тряпку. Он попытался лягнуть Павленко, угодив куда-то в бедро.

– Шустрый какой, – добродушно пробасил Павленко. – Рыпаться станешь, я тебе ноги сломаю, усек? А теперь полежи, помолчи. Молчание - золото!

Сторож врезал на прощанье по ребрам и вылез из ямы, лестница с чавканьем выдернулась из сгнившего месива и исчезла, отсекая единственный путь. Зотов вскочил, бросился мстить и опоздал. Сука! Кляп, сунутый за зубы, был ужасен на вкус. Зотов попытался вытолкать тряпку языком и быстро сдался. Сам дурак, вот зачем Павленко спровоцировал? Сиди теперь… Ну ладно, надо было попробовать. Руки, стянутые за спиной, нещадно свело. Зотов шагами измерил узилище, восемь шагов от стены до стены, царские хоромы. Склад чтоли какой? Зотовохранилище... Мысли сами собой возвращались к Кольке и партизанам приданным Марковым группе Решетова. Эти люди оказались, по сути, заложниками и была в этом часть и его, Зотова, вины. Мог запретить Кольке, мог отговорить, но кто тогда знал? Каких–то десять часов назад все было просто: вот друг, а вот враг, а сейчас… сейчас все смешалось…

Время тянулось иссушающе медленно, сторож изредка шаркал вокруг узилища, ворчал и возился. Зотов ждал, что он захрапит, но напрасно, бойцы у Решетова дисциплинированны до безобразия, всегда его группу в пример ставили остальным. Небо потихоньку светлело, звезды угасали и блекли, словно присыпанные пеплом, ощутимо похолодало. Сырой мозглятиной тянуло от кирпичей. В могильной тишине, увитый туманами, рождался робкий рассвет. Зотов нервничал, поминутно прислушиваясь и замирая. Нестерпимо хотелось пить. Он ждал, часы тикали.

Наверху зашевелился Павленко, решив покурить в сотый раз, забренькал спичечный коробок.

– Отсырели, м-мать, – выругался сторож и неожиданно повысил тон. – Эй б…

Договорить не успел, голос оборвался, послышалось сырое бульканье и сдавленный хрип, тот приятный звук, когда человека режут живьем, на землю словно мягко опустили мешок муки или зерна. Неужели кавалерия прибыла? Зотов поднял голову так, что заломило шею. На фоне предрассветного неба маячила размытая тень.

– Витя? – прошептал Карпин. – Витя, ты тут?

Зотов, едва не лишившись от радости чувств, замычал по-коровьи в ответ.

– Ясно, – плечи и голова, укутанные в капюшон маскхалата, исчезли. Наверху зашуршало, в яму медленно съехала лестница, а по ней человек. Сильные руки ощупали Зотова и резко развернули спиной, разрезанная веревка ослабла. Зотов вытащил вонючий кляп изо рта и надсадно закашлялся, его нестерпимо тянуло блевать.

– Долго вы, – поморщился он, растирая перерезанные веревкой, кровоточащие запястья.