Эй Джей Гнюзи - Девочка из стен

— Мистер Трауст, — дрожащим голосом позвал Эдди из коридора. — Но это ведь не наш случай?

— Так, ребята, — громыхнул Трауст. — А проверьте-ка шкафы еще раз!

В прихожей пробили часы. Они искали её уже больше часа. Распахивались и захлопывались двери и шкафы, со всех сторон доносился топот. В стенах было небезопасно. В коридоре что-то цокнуло. Потом те же щелчки пробежались по спальне, деревянной лестнице и голой библиотечной стене — книги с полок он снял и сложил на полу. Она бы не угадала, что это за звук, если бы не услышала шушуканье мальчиков. Стетоскоп. Элиза могла задерживать дыхание на достаточно долгое время. Но она не умела останавливать сердце. А оно сейчас пульсировало в груди и стучало в ушах так громко, что он, казалось, мог бы услышать его из другой комнаты и последовать за его биением, петляя в желудочках дома.

При первой же возможности Элиза короткими рывками просочилась через стены на другую сторону дома, к кухне. Она проползла над дверными рамами и мимо тусклого теплого света витража. Затем она по балкам протиснулась в пространство над кладовой — к люку. Элиза открыла его, свесила ноги и, встав на полки с хлопьями и рисом, вернула откидную панель на место. Спустившись, Элиза припала к полу, прижавшись щекой к прохладной плитке, и заглянула в щель под дверью. Потом приподнялась на корточки, приложила к деревянной двери ухо и прислушалась.

Можно открывать.

Элиза повернула ручку и на четвереньках проползла через кухню. У входа в гостиную она остановилась и проверила, что там никого нет. Затем она повернула за угол и проскользнула в гардеробную.

Они ведь уже искали здесь? Она раздвинула висящие куртки, ухватилась за металлическую перекладину, подтянулась, закинула ногу на верхнюю полку и с трудом взобралась на нее. На полке обитали маленькие коробочки, рамки для картин и карманные фонарики. Элиза переползла через все это, протянула руку назад и, следя, чтобы ни одна железная вешалка не скрипнула, потянула их обратно к центру перекладины. Она устроилась в узком пространстве за коробками и рамами, подавшись плечами вперед, а спиной и ногами прижавшись к стене, и наконец выдохнула.

Элиза вдруг осознала, что именно здесь ее едва не обнаружили тогда, в день рождения Эдди. Едва. Могли бы найти — но не нашли. Она понятия не имела, стоит ли теперь считать это убежище счастливым или, наоборот, пророчащим беду. Жаль, что рядом не было никого, кто мог бы подсказать ей. Папы, мамы. Хотя бы Броуди.

Несколько минут спустя Элиза услышала шаги по ковру в гостиной. Неужели тот мужчина? Она вцепилась в один из фонариков, лежавших перед ней на полке. Металлический, увесистый, не меньше четырех-пяти фунтов. Ладонь была слишком потной, и он то и дело норовил выскользнуть. Элиза подумала, что если она увидит, как большие руки Трауста тянутся к ней, пытаясь схватить, то ей хватит сил ударить его фонариком так, чтобы он отшатнулся. Она затаилась в ожидании. Кто-то еще зашел в комнату из прихожей.

— Что он там сейчас делает? — раздался тонкий голосок Эдди.

— Перетряхивает все заново, — ответил Маршалл. — Выкинул все полотенца из бельевого шкафа, а в моей комнате теперь бардак из снятых с кровати простыней, одежды из ящиков, дисков и учебников — разбросал их по всему полу.

— А в моей комнате?

— Думаю, твоя на очереди.

Мальчики помолчали. Один из них рухнул в откидное кресло. В прихожей, возвещая полдень, заголосил кардинал. Почему-то Элиза удивилась продолжавшим мирно щебетать птицам. Словно ожидала, что, хоть и нарисованные, они в ужасе разлетятся.

— Он собирался поставить там растяжку, — продолжил Маршалл. — Поставить — в смысле прибить гвоздями к дверным косякам.

— Прибить?

— Я сказал ему приклеить. Малярным скотчем, чтобы потом следов не осталось.

— Думаешь, мы успеем навести порядок до того, как мама с папой вернутся?

— У нас нет выбора.

— Я не хочу, чтобы он был здесь, — поделился Эдди. — Хочу, чтобы он ушел.

— Ага, — согласился Маршалл. — Я тоже, — добавил он устало. — Думаю, чем раньше он этого кого-то сцапает, тем скорее свалит. Но давай не забывать, из-за чего весь сыр-бор. Он считает, что мы уже близко. И вообще… После этого всего… В смысле, прикинь, проделать вот это все — и так никого и не найти? И снова жить бок о бок не пойми с кем? Эдди, мы не можем всю оставшуюся жизнь бояться гребаной темноты.

— Лучше бы мы рассказали маме с папой.

— Вот уж нет, — отрезал Маршалл. — Ты серьезно? — В его голосе послышалось разочарование. Элиза представила, как он, стоя посреди комнаты перед устроившимся в кресле братом, жмурится, массирует пальцами брови и сокрушенно качает головой. — Эдди, они бы не поверили нам. Почему ты никак понять не можешь? У нас крадут вещи — а они бы сказали, что мы сами все теряем. Мы нашли чей-то след — а они бы решили, что нам померещилось. Мы слышим всякое — а они уверены, что это просто ветер задувает. Ты же не тупой. Так и веди себя, пожалуйста, соответственно. Неужели ты не въезжаешь? Либо этот человек прирежет нас во сне однажды ночью, либо — уж не знаю — мы оба просто двинемся.