Эмма Стоунекс - Смотрители маяка

— Вы правы, мистер Борн сидел за мелкую кражу. Но последний срок он получил за куда более серьезное прегрешение.

— За какое?

— Боюсь, мы не можем разглашать эти подробности, потому что они могут вызвать лишние разговоры и помешать расследованию.

— Эти подробности? Винса посадили в тюрьму за преступление, и в результате Билл оказался в опасности, и вы называете это «подробностями»? В чем дело? Скажите мне. Я его жена. Я имею право знать.

— У нас нет оснований предполагать, что преступление мистера Борна как-то связано с исчезновением или что он подверг остальных риску.

— Но это возможно?

Они сочувственно посмотрели на нее. Она подумала, что их сочувствие связано не только с произошедшим. Они коротко переговорили между собой, а потом рассказали ей.

Ей потребовалось время, чтобы переварить их слова, и это все равно что досмотреть телешоу до конца, а потом обнаружить, что все понял неправильно. Правда о Винсенте Борне всколыхнула ее, как флаг на корабле — одинокая красная вспышка.

Не только у нее есть секрет.

— Должна вам сказать, что я чуть не умерла, пока сюда ехала. Какое испытание для женщины моих лет и состояния здоровья! Из-за сердца меня посадили на кроверазжижающие средства, но от них у меня головокружение и мне все время холодно, посмотрите только, я дрожу! Руки как у привидения, почти просвечивают. Этот варфарин — чистый яд! Лучше бы у меня случился еще один удар.

— Хотите чего-нибудь выпить, миссис Моррел?

— Разве что у вас найдется вишневый бренди. И я не миссис, я мисс. Думаю, вы считаете, что у женщины вроде меня есть муж?

— Я не думала об этом.

— Что ж, когда-то он был. Мы сыграли шикарную свадьбу. А потом он взял и исчез, вот так. Однажды утром вышел за молоком и не вернулся. Наверняка вы слышали такие истории. В моем случае это чистая правда. Даже не поцеловал меня в щеку перед уходом. Думаете, после этого я должна была продолжать носить обручальное кольцо? Ни за что! Он оставил меня с пятимесячным ребенком, который орал сутками напролет. Ни за что! Кажется, я видела его в 1968 году на заправке, он был в машине с какой-то шлюшкой. Можно мне закурить?

Мужчина протянул ей пепельницу — роскошную хрустальную штуку из тех, которые можно увидеть в таких заведениях. Перл никогда не жила в местах вроде «Принцессы Регент» с огромными кроватями, пуховыми подушками, сортиром в номере и завтраками… яйца и бекон, селедка и блины. Это так отличалось от привычных пышек и сигарет и от квартиры в многоэтажке на А406, из окна которой видны были многочасовые пробки.

— Спасибо, что согласились приехать, миссис Моррел.

— Вы оплачиваете мой номер в этом шикарном местечке, пока мы не закончим, да?

— «Трайдент-Хаус» хочет позаботиться о родственниках в это трудное время.

— Вы уже говорили. Вот уж они вляпались! По правде говоря, я не удивлена, нет. Этому мальчику суждено было попасть в беду. Всю жизнь от него были одни проблемы, и ничего не изменилось. А теперь вы сидите тут и потеете, хотя, как по мне, тут все ясно как день. Все говорят о тайне, но на самом деле никакой тайны нет. Когда вы позвонили, я подумала, ну вот.

— В чем же дело?

— Я знала, что это случится. Может быть, не так. Ловко проделано, что сказать. Я так и знала, что это случится.

— Что именно?

— Разве выяснить это — не ваша работа? Я ничего об этом не знаю. Я даже не знала, что он поступил работать на этот чертов маяк. Когда он вышел из тюряги, он ни разу не объявился, неблагодарная сволочь. Я даже не знала, что его выпустили. Если бы Эрика не знала эту птичку, с которой он начал встречаться… Только тогда мы узнали.

— У него была подруга?

— И более странные вещи случаются.

— Как ее зовут?

— Эрика вам скажет. Эрика — моя дочь. Она хотела приехать, но я ей не позволила. Это моя ответственность. Я в ответе за этого негодяя, нравится мне это или нет.

— Что вы думаете о работе Винсента на маяке?

— Удивлена, что его вообще взяли после того, что он натворил. Но потом до меня дошло, что он, должно быть, соврал на этот счет. Винни всегда умел лгать.

— «Трайдент» решил, что его прошлое делает Винсента хорошим кандидатом для этой работы.

— Ха! Теперь понятно. Их устраивало, что его признали виновным? Это их не оттолкнуло? А должно бы. Им что, без разницы, кто зажигает эти маяки? Не жаль тех бедняг, которые оказались с ним вместе? Сочувствую им, бедолагам. Они исчезли из-за моего племянника. Мне трудно это говорить, все-таки он мой племянник, хотя у нас нет ничего общего, это не моя плоть и кровь. Но если бы вы спросили меня год назад, как он кончит, я бы сказала то же самое.