Эмма Стоунекс - Смотрители маяка

— У меня закончилось молоко, поэтому не могу угостить вас чаем. Я не могу сходить в магазин, нет, я не выйду из этого дома, пока Билл не вернется; я никуда не пойду, пока он не придет домой и мы не узнаем, что это ошибка, потому что он может вернуться в любую минуту, говорю вам, я должна быть здесь и ждать его.

Дженни выпрямилась и попыталась совладать с дрожью. Допрос был не таким, как она представляла по полицейским сериалам. Во-первых, они были не в полицейском участке. А у нее дома в «Капитане». Принесли с собой слабый запах сосисок в тесте. Все утро Дженни наблюдала, как в ее дом приходили незнакомцы и привычные линии, отделяющие частное от общественного — входная дверь, порог спальни, — постоянно нарушались. Следователи смотрели на нее сочувственно и предполагали, что это приемлемо — есть в такое время, приносить в ее дом хрустящие бумажные свертки с выпечкой и кусками горячего мяса.

— Спасибо, что согласились с нами поговорить, Дженни.

Заплакал ребенок. Сестра пробежала по коридору, чтобы успокоить его. Передняя дверь открылась. Она встрепенулась: это Билл. Но нет.

— Я не против поговорить, если вы перестанете делать вид, что он пропал. Что он умер. Он не умер. Просто надо еще подождать, вот и все.

С потолка гостиной спускались поникшие и раскрутившиеся ленты серпантина. Ангел на елке прикрыл один глаз, не желая смотреть на все это. Они поругались из-за ангела, потому что он не хотел ангела, он хотел звезду, а она возмущалась, потому что он все время критиковал ее, что бы она ни делала, как бы она ни старалась. Неужели он не может просто позволить ей сделать так, как ей нравится? Он знал, что Рождество для нее — важный праздник. Дженни украшала дом каждый год, был ли Билл тут или нет. Рождественским утром она представляла, как он на «Деве» читает открытки и открывает подарки, которые она упаковала ему в ноябре и которые ждали своего часа. Дети пели рождественские гимны за столом в саду так громко, что он мог бы услышать. Если ветер дул в нужную сторону, может, он и слышал.

— Как вы думаете, Дженни, где Билл?

Мужчина говорил очень ласково, как будто собирался вот-вот сделать что-то, что ее ранит.

— Думаю, он где-то там на лодке, в тепле и безопасности.

— Первые двадцать четыре часа после исчезновения человека критические. Прошло уже девяносто шесть…

— Он жив.

— Вы считаете, что ваш муж и его коллеги покинули башню?

— Да. Что-то случилось, что-то забрало их оттуда.

— Например, человек, о котором упоминал Майк Сеннер?

У женщины круглое лицо и тяжелые веки, и она производит впечатление человека скучающего и одновременно собранного — как сова в детском зоопарке, не обращающая внимания на посетителей.

— В том месте плохая атмосфера. Билл часто говорил об этом.

— Между ними тремя?

— Нет. Сама по себе. Там происходили плохие вещи.

— Билл что-то делал? Или кто-то из остальных?

Дженни сглотнула. У нее болело горло. Все твердили, что Майк Сеннер лгал, может, так оно и есть. Майк славился своими придумками и стремлением привлечь к себе внимание, и здравый смысл подсказывал ей, что никто не может высадиться на башне без разрешения «Трайдента». Но он казался таким уверенным. Уверял, что он последний, кто их видел. Мол, Билл сказал ему, что к ним кто-то приезжал. Важно ли это? Имеет значение?

Если она признает, что верит словам Майка, они поставят галочку напротив ее имени. Будут копаться в ее кладовках, корзинах. Чеках на стирку.

— Я не это имела в виду. Там было трудно. Как в ловушке. На маяке мало место. Все взаперти.

— Мы говорим о привидениях?

— Не о простыне с дырками для глаз. Просто как я сказала, там атмосфера, плохая атмосфера. На некоторых маяках это бывает. Например, на «Смоллз».

— А что со «Смоллз»?

Билл рассказывал, что в прошлом веке случилось на маяке «Смоллз» рядом с побережьем Уэльса. В те времена на станциях дежурили по двое. Через несколько недель один смотритель погиб в результате несчастного случая. Все знали, что эти двое не ладили, поэтому выживший беспокоился, что его повесят за убийство, если он избавится от тела. Так что он решил ждать смены. Но через некоторое время он уже не мог переносить запах. Все, что он придумал, — это сколотить гроб и вывесить его наружу за световой камерой, но от каждого порыва ветра гроб открывался и являл гниющий труп во всей красе. Каждый раз, когда ветер дул особенно сильно, рука мертвеца ударяла по верхушке башни.