Эмма Стоунекс - Смотрители маяка

Середина дня. Наверху ГС, у него послеполуденное дежурство. Выстрелы туманной пушки оглушают. Странное занятие — управлять этой штукой; ты думаешь, что получишь передышку от однообразия, но тебе надо просто сидеть в дверях и давить на гашетку. Что может быть однообразнее? Когда туман такой густой, тот, кто несет вахту, должен давить на эту чертову гашетку каждые пять минут — и так час за часом. Остальным приходится это слушать, есть, курить, пытаться уснуть, и все это под аккомпанемент выстрелов по двенадцать раз в час. «Трайдент» выдает нам беруши на такой случай, как и семьям на береговых маяках, но это сущее наказание. Ты не можешь ничего делать, пока эта штука палит, не можешь здраво мыслить.

Активность начинается, когда тебе надо выйти на смотровую площадку, опустить кран-балку и перезарядить пушку. Ненавижу делать это, когда трясет и ветер дует так сильно, что уши болят. Даже на берегу я продолжаю слышать, как ветер продувает мою голову насквозь, вздыхает и поскрипывает в ясный день и воет в шквал. Артуру это нравится. В плохую погоду он любит выйти на смотровую площадку и наблюдать, как начинается буря. Сейчас он в фонарном отсеке, сидит на кухонной табуретке и держит палец на гашетке.

— Все в порядке, Билл?

Сирена ревет. У-у-у-у-у-у-у.

— Принес тебе чаю, — говорю я, поставив чашку у его ног. Он не обут, и у него разные носки на ногах. Он не говорит спасибо. Просто продолжает смотреть на море.

— Что на ужин? — интересуется он через минуту.

Я останавливаюсь у лестницы. Засовываю руки в карманы.

— Пудинг с говядиной и почками.

— Подходящий день для такой еды.

— На берегу было бы лучше.

Артур закуривает сигарету:

— Тебе недолго осталось.

— Тринадцать дней, — говорю я.

Тринадцать дней, и я снова ее увижу. Почувствую аромат ее волос, пахнущих гвоздикой. Когда наши губы встретились в первый раз, снежинка пролетела в луче света.

— Что ты будешь делать, когда вернешься? — спрашивает он.

— Обычные дела. Выпью пива. Посплю в нормальной кровати.

У-у-у-у-у-у-у-у.

— Передавай Хелен привет от меня, ладно?

— Обязательно.

ГС проводит большим пальцем по гашетке.

— Что было в посылке?

— В какой?

— От Дженни, которую привез Винс.

— А. Как обычно. Письмо. Конфеты.

Можно было бы покурить, но я не захватил сигареты, а Артур явно не в настроении делиться. В такую погоду с ним это бывает. Он цепенеет. Как будто наполовину не здесь. Как старик, а он и есть старик.

— Чувствую себя виноватым, — говорю я. — Она специально это делает.

— Дженни хорошая жена, Билл. Хелен не стала бы так стараться.

— Что?

Я знаю все, что делает Хелен. Или что я бы хотел, чтобы она делала и что она будет делать, скоро, как только поймет, что ничего ему не должна.

— Стараться быть хорошей женой, — отвечает Артур. — Не для меня.

Хелен говорит, он никогда на нее не смотрит. Если бы она была моей, я бы не сводил с нее глаз. Я и так все время смотрю на нее. Исподтишка. Когда Дженни не видит. Я слежу за дверью «Адмирала», жду, пока она откроется, Хелен выйдет и начнет похлопывать по сумке в поисках ключей. Ее взгляд скользит по окну; она здоровается, и она не забыла, она думает обо мне так же, как я думаю о ней; она хочет, чтобы мы скорее были вместе. Потом Дженни кричит на меня из кухни, ругаясь, что я не слежу за ребенком, который уронил омлет на пол и уполз.

В это время Артур уже был моим ГС и все происходило у него под носом. Хелен сказала, они не прикасаются друг к другу. Не разговаривают. И он ничего не подозревает.

Иногда ты просто не можешь ничего поделать со своими чувствами. Первый раз я сказал это Хелен, когда она стояла у стиральной машины. Перед тем как мы попрощались, я сказал: «Я просто не могу ничего поделать». Дело не в Артуре, но если бы он не был женат на ней, этой проблемы бы не было. Но он женат. Они были мужем и женой, когда я еще бегал в коротких штанишках, а мой отец садился на край моей кровати и проводил ремнем по ладони.

— Жаль, что Дженни не такая независимая, — говорю я, — как Хелен.

Это вызов — произносить ее имя вслух перед ним. Мне хочется повторять его.

— Тебе нравятся независимые женщины, Билл?

— Это лучше, чем наоборот.

— Правда?

— В тот раз, когда мы ходили ужинать в Мортхэвене, — я продолжаю эту тему, просто чтобы посмотреть, как далеко мы можем зайти, — на день рождения Хелен. Она была в синем платье, которое купила в Лондоне. Мы наняли няню, отправились в «Семь сестер» и заказали рыбную тарелку.