Алекс Михаэлидес - Девы

— Похоже на то. Обычно такую безумную ярость мы приберегаем для родных и близких, согласна?

Мариана задумалась.

— Возможно.

— Практически уверен, что это дело рук ее парня.

— Насколько я знаю, у нее не было парня.

Джулиан сверился с наручными часами.

— Мне уже пора к старшему инспектору, но я с удовольствием продолжил бы нашу беседу. Может, встретимся позже и выпьем по стаканчику? — Он улыбнулся. — Рад был пообщаться, Мариана. Столько лет не виделись! Поболтаем подольше…

— Извини, Джулиан, — перебила его Мариана. — Мне нужно найти племянницу.

И она направилась прочь.

В центре Эрос-Корт — внутреннего дворика у общежития Зои — красовалась обветшалая статуя Эроса с луком и стрелами. Время ее не пощадило: за несколько столетий она позеленела от дождей, покрылась ржавыми пятнами, и теперь Эрос больше походил на маленького старичка, чем на озорного амурчика.

В углах здания располагались высокие серые башни, через которые можно было пройти в общежитие. У одной из них Мариана задрала голову и увидела в арочном освинцованном окне на четвертом этаже Зои.

Племянница ее не замечала. Несколько секунд Мариана смотрела на Зои. Из-за частых решеток на окне казалось, что та сложена из ромбиков, будто пазл. На мгновение Мариана мысленно составила из этих кусочков другой образ: не двадцатилетней девушки, а румяной шестилетки с косичками, милой и наивной.

Мариана обожала эту девочку и тревожилась за нее. Бедняжка! Как много страданий ей довелось перенести… Новости, которые она готовилась сообщить, причинят племяннице еще больше боли.

Мариана торопливо взбежала по ступенькам в башню и поднялась по деревянной покосившейся от времени винтовой лестнице на четвертый этаж.

Дверь в комнату Зои была приоткрыта.

В скромном жилище разместились удобный письменный стол и камин, что придавало помещению уюта, несмотря на беспорядок: на креслах валялась одежда, а в раковине скопились грязные чашки. В эркере, на обложенном подушками, заваленном книгами подоконнике, сидела Зои.

Увидев Мариану, она вскрикнула и, вскочив, повисла у нее на шее.

— Ты здесь! Я думала, ты не приедешь…

— Ну как же я могла не приехать?

Попытки слегка отстраниться оказались тщетными: племянница не разжимала рук. Мариана почувствовала исходящие от Зои любовь и тепло и оставила старания высвободиться. Накатила волна щемящей нежности. Мариана любила племянницу почти так же сильно, как Себастьяна. Можно сказать, они с мужем ее удочерили: все каникулы Зои проводила с ними, в желтом домике. У нее даже была там своя комната.

Зои училась в школе-пансионате в Англии, поскольку ее отец был англичанин. Она унаследовала его светлые волосы и голубые глаза. На четверть гречанка, Зои ничуть не походила на уроженку Греции, и Мариана часто гадала, взыграет ли когда-нибудь в ней греческая кровь или ее полностью подавили ретроградные устои частной английской школы.

Когда Зои выпустила Мариану из своих объятий, та как можно деликатнее поведала, что убили действительно Тару. Из широко распахнутых глаз Зои градом покатились слезы, и Мариана вновь обхватила ее за плечи.

— Все хорошо, — зашептала она, бережно усаживая девушку на кровать. — Все будет хорошо.

Наконец Зои перестала всхлипывать. Мариана вымыла в маленькой раковине чашки и вскипятила чайник.

Все это время племянница сидела, подтянув колени к подбородку и даже не пытаясь утереть слезы. Она уставилась в пустоту, стискивая в руках старую зебру — любимую игрушку, которую с самого детства всюду таскала с собой. Жизнь нещадно потрепала зебру: она вовсю расходилась по швам, и у нее не было одного глаза. Крепко прижимая игрушку к себе, Зои покачивалась, словно в трансе.

Мариана поставила на захламленный кофейный столик дымящуюся чашку сладкого чая и с тревогой взглянула на племянницу. В школьные годы Зои страдала от тяжелой депрессии: то билась в истерике, то впадала в апатию и не могла даже плакать. Выводить ее из состояния мрачного уныния было еще сложнее, чем справляться с безутешными рыданиями. Мариана приложила немало усилий, чтобы сблизиться с ней. Впрочем, в том, что произошло с Зои, нет ничего удивительного, если учесть, как сильно ее травмировала потеря родителей.

Зои гостила у Марианы и Себастьяна во время апрельских каникул, когда раздался телефонный звонок, навсегда изменивший их жизнь. Себастьян поднял трубку. Он же сообщил Зои о постигшем их несчастье: ее родители — Марианина сестра и ее муж — погибли в автокатастрофе. Зои зашлась плачем, и Себастьян крепко прижал девочку к себе.