Ингар Йонсруд - Калипсо

Справа от ванной находилась гостиная, и низкая дверь в нее чуть приоткрыта. Кафа была уже у двери. Фредрик отошел в сторону, чтобы прислушаться. Тишина. Только их возбужденное дыхание и ветер сквозь старую древесину.

Он пинком открыл дверь.

Комната выглядела жилой и вместе с тем заброшенной.

Когда Фредрик был маленьким, не больше семи-восьми лет, случалось, что мать брала его с собой навещать дома старых и одиноких. Они занимались такими делами в миссии, к которой она принадлежала. Иногда брали с собой замороженный ужин, в другие разы – только пили кофе. Ели миндально-кокосовые пироги и запивали водой. Он вспомнил тех трясущихся стариков. Слабый запах мочи и лекарств. Острые ногти, пальцы, которые больше не в состоянии ласкать, но вонзавшиеся в его детские руки. Как же сильно ему не нравились эти визиты. Он не помнил их все по отдельности, скорее наоборот, но один запомнился ему очень хорошо.

Это было у старой женщины во Фрогнере. Она жила недалеко от их собственной квартиры, в маленькой двушке, и мать открыла дверь ключом. Внутри было жарко и пахло едой. По радио в гостиной шли новости, в те дни произошло что-то важное, утонул корабль с норвежскими моряками, поэтому пустили дополнительные выпуски новостей. Фредрик запомнил это, потому что в каком-то смысле большая трагедия перетекла в маленькую. Они нашли ту женщину на кухне. Она сидела с ножом в одной руке и вилкой в другой и лицом упав в мясное рагу. Ее кошка, черная с длинным хвостом, сидя на столе рядом, ела из тарелки. Лизнет свою мертвую хозяйку по лицу и съест еще. Еда была еще теплой. Он также запомнил, как после пошел с отцом в гавань. Там отец, положив два камня в мешок из дерюги, засунул туда кошку и бросил в море.

Комната жилая, но все же заброшенная. Простыня накинута на походную пенку в углу комнаты. Какие-то газеты, запятнанные тем, что могло быть кофе, сваренным на маленьком газовом примусе на полу, лежали рядом с матрасом. В другом углу стоял раскладной стул, а на сиденье лежала книга. «Мисо-суп».

Перед стулом стоял на ребре ящик из-под лимонада, покрытый грязно-белой скатертью. Почти сгоревшая свеча прилипла к скатерти собственной застывшей массой. Рядом лежал снимок мальчика. Маленький серьезный мальчуган со школьным рюкзаком и в выглаженной рубашке. Фредрик узнал его, и от этого сделалось больно. Сын Педера Расмуссена. Андрей.

Фредрик провел пальцем по обложке книги. Тонюсенький слой пыли.

У стены стоял секретер с открытым ящиком. Из того места, где был замок, торчали щепки. Кафа попыталась открыть другие ящики. Они, сильно скрипя, поддались.

– Замок вырван.

Она подняла несколько бумаг из сломанного ящика.

– Документы об освобождении Расмуссена. Интересно, что еще тут лежит.

Фредрик не ответил. Потому что его взгляд был прикован к плакату, висящему высоко на стене. «Wanted by the FBI. Interstate flight. Murder. Theodore Robert Bundy» [34] Разыскивается ФБР. Орудует в разных штатах. Убийца. Теодор Роберт Банди ( англ .). .

Черно-белая фотография изображала симпатичного мужчину с короткими кудрявыми волосами, легкой щетиной и слегка повернутым в сторону лицом, так что свет от вспышки в тюремной камере касался только его правой половины. Выражение лица серийного убийцы Теда Банди было вопросительным. Похотливым и вызывающим.

Под снимком было написано: «I don’t feel guilty for anything. I feel sorry for people who feel guilt» [35] Я ни за что не испытываю чувства вины. Мне жаль людей, которые испытывают чувство вины ( англ .). .

– Мне жаль людей, которые испытывает чувство вины, – пробормотал Фредрик. Теперь он вспомнил, откуда у него взялась эта фраза, которую он тогда сказал у полицейского психолога. Теперь он все отчетливо вспомнил.

Это сказал Андреас. Тем вечером, когда они сидели вдвоем. Тем вечером, когда они встретили Педера Расмуссена. Тем вечером, когда…

Значит, Андреас был здесь. Он видел плакат Педера Расмуссена.

Фредрик приехал в офис, когда была еще ночь. Стоя у окна, смотрел, как гасли звезды. Сначала в восточной стороне небосвода, но вскоре сине-фиолетовая дуга скользнула над участком, оставив серебристо-серый туман.

Сколько лет он работал с Андреасом? Уже почти целую вечность. У Фредрика еще не было детей, а волосы коллеги были чернее. Поначалу Андреас был его наставником, хоть и сам тогда был новичком. Позже они стали друзьями. Андреас был щедр с теми, кого подпускал к себе. Остальной мир мог сгореть к чертям ради тех, кто был ему важен. Фредрик воспринимал коллегу как ветерана, который знал, как должны вести себя полицейские с пьяными подростками на улице или на сложных заданиях. Как того, кто учил его, каким начальникам можно доверять, а каких надо игнорировать. Зачастую Андреас даже мог ничего не говорить. Достаточно было прочитать его взгляд.