Ю Несбё - «Ревность» и другие истории

— Разве? Насколько я помню, мы сделали это с добровольного согласия Франца Шмида.

Гиоргос помолчал.

— Значит, так… — начал он.

— Именно, — перебил его я, — именно так мы в Афинах и поступаем.

Результаты пришли через три дня.

ДНК найденного тела совпадало с ДНК Франца Шмида, материал для которого он, согласно полицейскому отчету, добровольно предоставил следователям в Потии. Мое имя нигде не упоминалось.

Читая это сообщение, я спрятал телефон под стол, чтобы не отвлекать мою собеседницу: та как раз рассказывала, будто думала, что ее усопший супруг перепутал сердечный препарат с другими лекарствами, а произошло это, наверное, потому, что его совсем замучила юная практикантка на работе, возомнившая, что он ради нее бросит семью.

Я подавил зевок и представил ту самую альпинистскую трассу к югу от пляжа. В брошюре для скалолазов этот маршрут назывался «Выше только орлы». Категория сложности — 7b. Даже на картинке выглядела она волшебно. Если я хочу вернуться и пройти ее, то придется потренироваться и сбросить пару килограммов. А если я хочу все это успеть, надо, чтобы люди вокруг перестали убивать друг друга. Или мне придется сделать перерыв. Долгий.

Я посмотрел в иллюминатор. Остров внизу был таким же, как прежде, — желтый известняковый массив, брошенный в море Посейдоном, пожелавшим растрясти землю.

А вот по небу ползли тучи.

Сейчас, весной, погода чересчур изменчива — так сказал таксист по пути в Эмпорио, — лучше бы приехать сюда осенью. Я улыбнулся, любуясь цветущими олеандровыми кустами на склонах и вдыхая аромат тимьяна.

Хелена с Джулианом и маленьким Фердинандом на руках встретили меня на крыльце ресторана. Джулиан широко улыбался, а Хелена бросилась мне на шею и потом еле отцепилась. Мы с ней постоянно переписывались. Точнее говоря, она рассказывала, как у них дела, а я читал. Читал так же, как привык слушать, а мои короткие ответы состояли преимущественно из наводящих вопросов, подобные которым я задавал допрашиваемым.

По словам Хелены, поначалу им пришлось непросто. На Джулиана случившееся повлияло сильнее, чем казалось вначале. Когда эйфория оттого, что он спасся и снова был с Хеленой, поутихла, он помрачнел, замкнулся, стал неуступчивым — да практически другим человеком, не тем, в кого она когда-то влюбилась. Так считала Хелена. И еще он все время говорил о брате. Он простил Франца, похоже, для Джулиана было важно, чтобы и Хелена, и ее родители поняли, что Францем двигала не злоба, просто он очень, очень влюбился.

Дело зашло настолько далеко, что Хелена начала подумывать, не расстаться ли им, но тут произошло событие, все изменившее: она забеременела.

И в тот самый день Джулиан словно очнулся, стал тем Джулианом, какого она уже почти забыла и какого видела лишь один-единственный раз, той ночью, после которой он исчез. Радостным, добрым, отзывчивым, легким, любящим. Возможно, не таким радостным, каким он был той ночью, ну и что с того? Все женщины полагают, что их мужья в начале отношений вели себя иначе. А ее муж — верный, любящий и трудится на благо семьи, так чего же желать еще? Даже отец Хелены признал, что муж ей достался толковый и надежный, такой, кому в свое время можно будет поручить ресторан.

Когда родился Фердинанд, Джулиан, по словам Хелены, плакал, словно ребенок. Любовь к сыну переполняла его. «Распирала, как тепло — печку, — так написала мне Хелена, — а теперь, когда на Калимносе зима и шторма, нам это тепло очень пригодится».

— Значит, по-вашему, «Выше только орлы» вам по плечу, — улыбнулся Джулиан, когда я отнес вещи в номер и спустился пообедать в ресторан.

Коронным блюдом здесь был осьминог на гриле, и на вкус он и впрямь оказался сногсшибательным. Я заметил, что Джулиан не ест, и подумал, что это, наверное, из-за россказней о том, будто осьминоги едят утопленников. Впрочем, россказни эти не совсем безосновательны — от утопленников при случае ни один морской обитатель не откажется.

— Не знаю, — признался я, — но я, по крайней мере, тренировался — лазал немного в окрестностях Афин.

— Тогда завтра с утра пораньше и поедем, — решил он.

— Маршрут очень длинный, — сказал я, — сорок метров.

— Это ничего, у меня веревка на восемьдесят метров.

— Отлично.

Телефон у него заиграл. Джулиан потянулся было ответить, но посмотрел на меня и замер.

— Никос, вы что-то побледнели. С вами все в порядке?