Харлан Кобен - Всего один взгляд. Невиновный

Она открыла бардачок и достала зарядное устройство. Воткнула один конец провода в прикуриватель, второй — в телефон. Экранчик сразу ожил, засветился и выдал ей информацию, что на ее номер поступило три сообщения.

Первое — от матери. «Привет, милая, — говорила мама каким-то несвойственным ей нежным тоном. Так она предпочитала беседовать на людях, если думала, что ее может слышать кто-нибудь еще и судить о ее материнских качествах. — Решила заказать нам с тобой пиццу из „Ренато“ и кассету с новым блокбастером, в главной роли Рассел Кроу, он душка. И еще, ну не знаю, может, устроим сегодня девичник? Посидим вдвоем. Ты не против?»

Лорен покачала головой, изо всех сил стараясь не растрогаться. Но ком уже подступил к горлу. Только этого ей сейчас не хватало — расплакаться. Ах, мама, мама! Всякий раз, когда Лорен хотела избавиться от ее присутствия, вычеркнуть из жизни, высказать все, обвинить в смерти отца, она вылезала с подобным предложением, говорила нечто удивительно трогательное и неожиданное и оставалась.

— Да, — тихо промолвила Лорен. — Я не против.

Следующие сообщения напрочь перечеркнули эту идею.

Оба от босса, окружного прокурора Эда Штейнберга, краткие и по делу. Первое гласило: «Перезвони мне. Сейчас». Во втором угадывались сердитые нотки: «Где ты, черт возьми? Позвони срочно. В любое время. У нас неприятности».

Эд Штейнберг не из тех, кто склонен преувеличивать или заставлять людей звонить в позднее время. В этом плане он достаточно старомоден. У Лорен где-то записан номер его домашнего телефона. Но к сожалению, при ней его не было. Да она ни разу и не звонила по нему Штейнбергу. Он не любил, когда его беспокоили в неурочный час. Его девиз: «Жизнь — это главное, а работа может и подождать». Обычно он уходил из конторы около пяти. Во всяком случае, Лорен не припоминала, чтобы когда-нибудь видела там босса после шести.

Сейчас шесть тридцать. На всякий случай она решила сначала позвонить на работу. Может, Тельма, его секретарша, еще не ушла. Она знает, как с ним связаться. Но Штейнберг поднял трубку после первого же звонка.

Плохой признак.

— Ты где? — спросил он.

— Еду из Делавэра.

— Заворачивай прямо сюда. У нас проблема.

Лас-Вегас, штат Невада

Региональный отдел ФБР

«Джон Лоуренс Бейли»

Офис специального агента, начальника отдела

Для Адама Йейтса начавшийся день представлялся вполне обычным.

Во всяком случае, ему хотелось в это верить. В глобальном смысле обычных дней для Йейтса не существовало, по крайней мере последние десять лет. Каждый день казался взятым напрокат временем, и проживал он его в напряженном ожидании, когда на голову обрушится пресловутый топор возмездия. Даже сейчас, когда большинство рационально мыслящих людей решили бы, что все прошлые ошибки остались позади, страх по-прежнему грыз и мучил Адама Йейтса.

Тогда Йейтс был молодым агентом и работал под прикрытием. И вот теперь, десять лет спустя, он работает здесь в должности специального агента и начальника отдела по штату Невада — одна из самых высоких должностей в ФБР. Он заслужил ее, прошел все ступени. И за все это время не было даже малейшего намека на неприятности.

Так что, направляясь на работу сегодня утром, Йейтс считал, что выдался еще один вполне обычный день.

Однако, когда в кабинет зашел его главный советник Кэл Доллинджер, что-то в выражении лица старого друга подсказало Адаму, что этот день настал, даже несмотря на то, что последние десять лет они и словом не обмолвились о том инциденте. Йейтс взглянул на фотографию на столе. Семейный снимок — он, Бесс, трое детей. Девочки успели превратиться в девушек, ни один на свете отец не бывает полностью готов к подобному превращению. Йейтс остался сидеть. Одет он был как обычно — брюки цвета хаки, туфли на босу ногу, яркой расцветки тонкий свитер.

Кэл Доллинджер стоял у стола и ждал. Он был огромен: рост — шесть футов семь дюймов, вес — около трехсот фунтов. Адам и Кэл дружили с детства, познакомились в возрасте восьми лет, учась в начальной школе Коллингвуда у миссис Колберт. Их прозвали Ленни и Джорджем — в честь героев Стейнбека из повести «О мышах и людях». Отчасти попали в точку — ведь Кэл был огромен и невероятно силен, — но нежности, присущей Ленни, за ним не наблюдалось. Он был не человек, а скала — в физическом и эмоциональном смысле. Запросто мог убить кролика, погладив его, и не пожалел бы.