Харлан Кобен - Всего один взгляд. Невиновный

…стриптизерш?

Мэтт потряс головой. Бесчисленные изображения женщин топлес. Он наугад щелкнул мышью. Под снимком появилась биография девушки:

Карьера Банни, исполнительницы эротических танцев, началась в Атлантик-Сити, но благодаря своему таланту и изумительным облегающим костюмам она очень быстро продвинулась и переехала в Лас-Вегас. «Мне так здесь нравится! Я обожаю Лас-Вегас! И обожаю богатых мужчин!» Отличительная особенность Банни: носит смешные кроличьи уши и исполняет танец на шесте.

Мэтт еще раз щелкнул мышью. Появился адрес электронной почты — на случай, если вы хотели написать Банни и попросить у нее «личную аудиенцию». Так и написано — личная аудиенция. Точно эта Банни была папой римским!

Что, черт возьми, все это означает?

Мэтт быстро пролистал сайт со стриптизершами, сил смотреть на все это больше не было. Ничего могущего иметь отношение к делу он не нашел. Концы с концами не сходились, и Мэтт запутался. Вероятно, наличие данного сайта вообще ничего не означает. Большинство девиц были из Лас-Вегаса. Может, Оливия случайно вышла на этот сайт, щелкнула мышью по разделу объявлений в невадской газете? Наверное, там изначально не было отмечено, что это сайт со стриптизершами…

Но почему она заинтересовалась этой невадской газетой? Почему удалила всю свою почту?

Ответов у Мэтта не было.

Он вспомнил о Чарльзе Тэлли. Набрал в поисковой строке «Гугла» его имя. Ничего интересного не всплыло. Мэтт выключил компьютер и спустился вниз. А в ушах по-прежнему звучал хрипловатый шепот из мобильника, сводящий его с ума: «Попробуй угадать, что я вот сейчас делаю с твоей женой».

Нет, ему необходим глоток свежего воздуха. И чего-то покрепче.

Мэтт вышел на улицу и направился к Саут-Ориндж-авеню. В небе над автострадой Гарден-Стейт-Паркуэй возвышалась, доминируя над горизонтом, огромная коричневая пивная бутылка. Но если идти через этот район пешком, можно заметить и другие вещи, помимо бутылки. К примеру, тянущееся по обе стороны от дороги кладбище. Автострада разрезала кладбищенскую территорию на две части. Справа и слева бесконечными рядами тянулись побитые непогодой надгробия. Но человеку, проезжавшему на машине, всегда почему-то казалось, будто автострада не разрезает кладбище, а, напротив, соединяет его, точно застежка-молния. И отсюда, с не слишком большого расстояния, гигантская бутылка, устремленная к небу, выглядела молчаливым стражем или насмешкой над всеми, кто упокоился под ее сенью.

Разрушенное здание здешней пивоварни выглядело довольно загадочно. Каждое окно разбито, но лишь частично, стекла выбиты не полностью, словно вандал, проходивший мимо, поднимал и бросал за один раз только один камень только в одно из окон этого двенадцатиэтажного строения. Всюду осколки. Каждое отверстие зияет угрожающей темной дырой. Странная комбинация распада и былого величия, просвечивающий за разбитыми стеклами мощный скелет здания — все это придавало месту облик изрядно пострадавшего в битвах воина.

Скоро старую фабрику снесут и построят на ее месте какой-нибудь современный торговый центр. Только этого и недоставало Нью-Джерси, подумал Мэтт. Еще одного торгового центра.

Мэтт свернул в переулок и приблизился к двери, выкрашенной в тускло-красный цвет. У бара даже не было названия. Одно окно, и в нем — неоновый торговый знак «Пабст блю риббон». Впрочем, даже он, как и окна пивоварни, не светился.

Мэтт толкнул дверь и впустил солнечный свет в погруженное во тьму помещение. Мужчины — женщина тут была лишь одна и врезала бы по физиономии, если бы кто-нибудь назвал ее «леди», — дружно сощурились и заморгали, словно летучие мыши, на которых вдруг направили луч фонарика. Ни музыкального автомата, никакой другой музыки. И разговоры приглушенные, как освещение.

За стойкой бара, как всегда, Мел. Мэтт не был здесь года два-три, если не больше, но Мел до сих пор помнил его имя. Бар — обычная забегаловка, такие в США можно встретить повсюду. Мужчины, основные посетители, заскакивали сюда после работы пропустить стаканчик-другой, посидеть, почесать языком. Порой хвастались, задирались, но, вообще-то, в такие места заходили, чтобы как следует надраться, а не разговаривать.

До тюрьмы Мэтт ни за что бы не заглянул в такую дыру. Теперь же у него появилось пристрастие к подобным заведениям. А вот почему — он и сам толком не мог объяснить. Здешние мужчины все крупные, в них так и сквозила скрытая сила. Осенью и зимой они носили фланелевые рубашки, весной и летом — футболки, подчеркивающие мускулатуру. Круглый год ходили в джинсах. Драки в таких заведениях случались не часто, но заходить в них не стоит, если не умеешь ловко махать кулаками.