Харриет Уокер - Новая девушка

Лайла — мое лучшее свидание на свете!

Так что в тот момент, когда поступило сообщение, я была совершенно расслаблена. Когда размещала в Инстаграме фото Лайлы, спящей в автомобильном кресле по дороге из роддома домой, у меня не было никаких задних мыслей. И если до рождения дочки я еще сомневалась, стоит ли мне присоединиться к когорте сентиментальных личностей, делящейся в Сети фотографиями детей, то после появления Лайлы на свет я убедилась, что подписчики будут только рады возможности оценить ее ничем не омраченное совершенство. После этого Мэгги написала приятный комментарий, оказавшийся среди полсотни других.

Я как раз прижимала Лайлу к груди, сидя в бамбуковом кресле-качалке, когда раздался сигнал телефона. На этой неделе детка успокаивалась только тогда, когда ее клали одной щечкой на мое солнечное сплетение — ей хотелось лучше слышать биение сердца мамочки. Открывая телефон, я шевельнула бедром.

«Поздравляю. Могла бы предупредить, прежде чем выкладывать фото. Пожалуйста, не пытайся больше связаться со мной».

Черт, я совсем забыла о женщинах, которые выходят из больницы, унося меньше, чем они туда принесли…

Несколько дней после этого послания я ощущала тошноту. Конечно, нужно было предупредить Винни. Я и представить не могла, что не сообщу подруге о рождении Лайлы перед тем, как выложить ее первую в жизни фотографию.

И опять ты слишком зациклена на себе.

Я действительно забыла сообщить — или подсознательно избегала мысли об этом, потому что чувствовала себя виноватой в том, что мне повезло больше? Или я сознавала, что после стольких месяцев молчания могу нарваться на проявление враждебности? В любом случае я повела себя как трусиха и слабачка. И заставила Винни — пережившую трагедию мать без ребенка — почувствовать себя еще хуже.

А еще я забыла, что она способна выбить меня из колеи, как никто и ничто в этом мире.

Хотя какая-то часть меня возмущалась от того, что появление Лайлы могло кого-то насторожить, что упоминаний о ней якобы надо избегать, как непрошеного гостя на вечеринке.

«Предупредить». Так подруги не говорят о детях. Ведь Винни совсем не интересовалась моей беременностью после…

Мне показалось низостью продолжать мысль.

Мы уже не подруги, чего уж там. Отношения между женщинами зиждятся на любви вкупе с преданностью, которые неподвластны неизбежным взаимным недовольствам и зависти, но когда привязанность исчезает, а доверие разрушается, зависть и упреки берут верх, и эти отношения быстро приходят в упадок.

После того как наш безопасный сонный мирок был взбаламучен фактом появления дочери на свет, дни, последовавшие за ее рождением, наполнились паникой и ужасом.

Я ее совсем не заслужила. Не заслужила — и ее у меня заберут. Я не знаю, как за ней ухаживать. Сделаю что-то не так — и навсегда потеряю ее…

По несколько раз на дню Лайла умирала у меня на глазах. Каждая проезжающая мимо машина ехала слишком быстро и слишком опасно. Я ждала, что на каждой ступеньке подверну ногу. Видела печальный конец своей детки в каждом своем движении — мое тело было для нее главной угрозой: острый локоть, тяжелая ладонь, грудь, способная удушить…

Я знаю, что ты сделала.

Это была не моя вина.

— Такое обычно для молодых мам, — сказал доктор, которому я, следуя робкому намеку Ника, рассказала о своих страхах. — Вы просто видите перед собой возможные опасности. Сознание предупреждает вас. Всё в порядке.

Но каждое, даже крохотное, происшествие, каждый крик девочки, каждая мелочь, которую, по-моему, я могла бы сделать лучше, казались мне предупреждением со стороны Винни — или ее угрозой. Несмотря на бессонные ночи и на то, как уплотнилась моя жизнь с рождением крошки, я знала, что не могу позволить себе устать, или слишком разволноваться, или почувствовать раздражение, не говоря уже о недовольстве плачем и криками, потому что это будет демонстрацией моей неблагодарности.

Я должна вечно благодарить Бога за то, что моя девочка живет.

И эти вот мысли выматывали меня больше, чем любое количество ночных кормлений.

Чтобы не беспокоить Ника, я проводила эти интимные моменты, когда моя дочь прижималась ко мне в поисках защиты и поддержки, в кресле-качалке в детской, где стояла почти абсолютная темнота. Однажды ночью задремала, а потом проснулась как от толчка, уверенная, что самое страшное — «я ее задушила!» — произошло. Так что теперь я доставала телефон и бесшумно просматривала все социальные сети — чтобы быть начеку, пока Лайла громко и жадно чмокала во время кормления.