Алекс Шульман - Выжившие [litres]

– Подожди здесь, я хочу сказать пару слов, – сказал Пьер Нильсу.

Бенжамин и Пьер вошли в комнату и остановились у дверей. Пьер кашлянул, никто не отреагировал, и он кашлянул громче, еще громче, высморкался. Разговор на диване стих, все посмотрели на Пьера.

– Что можно подарить женщине, у которой все есть? – закричал он. – Мы с братьями много думали об этом в преддверии праздника. Мы ведь знали – всякие безделицы ей не понравятся!

Кто-то из сидевших на диване засмеялся. Мама напряженно выпрямилась.

– И мы подумали, что мы не будем дарить ей никаких вещей. Мы подарим ей что-то действительно драгоценное.

Он позвал Нильса, тот вышел из темноты коридора и зашел в гостиную с котенком на руках. С дивана раздалось бормотание, мама ничего не поняла, она не знала, на что она смотрит. Нильс подошел к ней и протянул котенка, осторожно положил его ей на колени.

– Умереть, какой милашка, – произнес кто-то из гостей.

Мама посмотрела на котенка. Она засмеялась, а потом издала какой-то странный звук.

– Вы не шутите? – выдохнула она. – Это мне?

Братья кивнули.

– Сначала мы хотели подарить щенка, – сказал Пьер. – Но потом подумали, что с кошкой в городе все-таки жить легче. А потом мы нашли вот эту красотку и решили, что… – Он подошел к котенку и нажал пальцем ему на нос. – И мы поняли, что она твоя.

– О господи! – прошептала мама, осторожно опуская руку на голову котенка. Она положила его на свой голый живот. – Она просто чудо.

Кажется, все шло хорошо. Так было не всегда. Обычно мама была очень раздражительной в дни своего рождения, не хотела праздновать. Она не чувствовала, что ее любят, говорила она, и не хотела, чтобы люди раз в год притворялись. Но семья, особенно папа, все-таки отчаянно пыталась ее порадовать. Однажды папа подарил ей курс «Бросай курить!», и она так обиделась, что прервала праздник и отправилась спать. Бенжамин помнил, как папа помогал ему купить маме несессер, и когда она открыла пакет, то сразу же заподозрила, что платил не сам Бенжамин, а папа, и отругала сына. Но вот этот подарок, кажется, пришелся по вкусу. Мама была очарована, она сидела, нагнувшись к котенку, осторожно гладила его.

– Мы подумали… – Пьер замолчал. – Мы подумали, что котенка нужно назвать Молли.

Бенжамин в ужасе обернулся к брату. Пьер довольно кивнул и посмотрел на маму. Он не хотел ничего плохого. Просто короткое замыкание. Бенжамин это понял. Что-то произошло в тот момент, когда Пьер почувствовал, что их подарок понравился маме. Он решил, что это их шанс завоевать ее сердце, проникнуть к ней в душу, заполнить зияющие дыры у них внутри ее любовью.

Они не хотели.

Мама оторвала взгляд от котенка.

– Что ты сказал? – спросила она.

– В знак памяти, – пробормотал неуверенно Пьер.

– Мы об этом не договаривались, – перебил его Бенжамин. Он повернулся к Пьеру и сказал тише. – Что ты говоришь!

– Знаете что? – сказала мама и посмотрела на братьев. Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться, кто-то из танцоров положил руку ей на спину. Она снова подняла взгляд, Бенжамин заметил перемену, ее горе переросло в злость.

– Уходите! – сказала она.

Мама встала, положила котенка на диван и вышла из гостиной.

Стало так тихо, что Бенжамин услышал, как мама ходит по кухне, всхлипывает, щелкает зажигалкой, закуривая. Бенжамин стоял перед компанией на диване, уставившись в пол. А потом что-то щелкнуло. Не то чтобы он принял какое-то решение, просто внутри него мелькнула молния, как в кино, когда вор крадет алмаз, орет сирена и со всех сторон опускаются решетки. Бенжамин почувствовал, что его сердце бьется быстрее, в глазах потемнело, и в этой внутренней темноте Бенжамин ощутил, как в нем закипает чувство, которое он никогда не решался выпустить наружу. Ярость. Нужна была лишь маленькая искра, чтобы внутри него разгорелся пожар.

Он вышел на кухню, остановился в дверях.

Мама сидела на стуле у стола. Под глазами у нее растекалась от слез тушь.

– Ты не можешь забыть Молли, но нас ты забыла давным-давно.

Мама удивленно посмотрела на Бенжамина. Никогда раньше он не повышал на нее голос. Он чувствовал, как слезы жгут ему глаза, он проклинал себя, он не хотел рыдать. Он не хотел выглядеть жалко, он хотел быть злым.

– Мы здесь! – закричал он. – Я, Нильс и Пьер. Мы здесь!

Мама ничего не сказала. У него перехватило дыхание, он зарыдал. Закрыв руками лицо, Бенжамин отвернулся, молча прошел через гостиную и вышел из квартиры.