Андреас Грубер - Лето возмездия

Эвелин услышала как он глубоко вздохнул.

- Я подозревал нечто подобное. Не зря Пранге и Кислингера обвиняли в связи с детской порнографией. Но тогда кто эта девушка в платье на бретельках?

- Она была одной из тех детей, - сказала Эвелин. - Ее зовут Лиза. Ее брат Мануэль умер во время этой поездки на корабле.

- Вау. - Патрик сделал паузу. - Постепенно все обретает смысл. Кстати, всех этих стариканов шантажировали. Выплаты производились на один и тот же анонимный счет в Гамбургском народном банке. Возможно, смерть Мануэля использовалась в качестве средства давления.

- Но кому нужно убивать людей, которые были готовы платить? - прервала она его.

- Убийца и шантажист вполне могут быть разными людьми, - размышлял Патрик.

Эвелин изумленно спросила:

- Как тебе удалось все это выяснить за такое короткое время?

- Не хочу тебя обманывать, я связался с Венской криминальной полицией. Они всё проверят и, в свою очередь, свяжутся с немецким федеральным управлением уголовной полиции.

- Я же тебе сказала отдать список полиции.

- Линни! - прервал он ее. - Я знаю, ты не хочешь порочить репутацию Холобека, но это дело уже давно касается не только его одного. Речь идет о десятке влиятельных людей, которых шантажировали на протяжении десяти лет и которые вдруг умерли в течении последних двух месяцев... Все, кроме одного.

- Одного?

- Не считая человека, чье имя перечеркнуто так, что его невозможно прочитать, из списка в пассажиров в живых остался только один.

Эвелин опешила.

- И в полиции тебе так просто рассказали об этом?

- Скажем так: Комиссар полиции Бернекер был мне кое-что должен.

Эвелин не хотела знать слишком много о его контактах.

- Кто этот последний выживший? - спросила она как бы невзначай, затем достала из сумки список и пробежала глазами имена.

Хайнц Пранге

Рене Манцон

Марк Пеллинг

Курт Хансон

Рихард Рушко

Мартин Риттер

Рудольф Кислингер

Томас Эберхардт

Георг Паллок

Эдвард Хокинсон

Петер Холобек

Альфонс Болтен

ХХХХХХХХХХХХ

- Кто? - повторила Эвелин. Возможно, его адрес в списке был все еще актуален.

- Если я тебе скажу, то возможно ты поедешь туда. Я не могу этого допустить.

- Патрик, прошу тебя, - возразила Эвелин, но сама поняла, что это прозвучало не слишком убедительно.

- Линни, не лги мне! Тебе лучше не знать. Это дело уже стало слишком опасным. Кроме того, им займется федеральное управление полиции.

- Когда? Пока это случится, он, возможно, тоже будет мертв, он наш единственный свидетель.

- Я этого и хочу. Как по мне, так лучше пусть он умрет, а не ты.

Не было никакого смысла спорить об этом с Патриком. Он с самого начала был против ее поездки в Германию.

- Хорошо, - уступила Эвелин. - Спасибо за все. Я попытаюсь немного поспать.

- Ты должна быть в форме, когда отправишься в полицию во Фленсбурге. Позвони мне потом и расскажи как все прошло. Я тоже пойду спать, ночь была бурной. Целую, пока. - С этими словами Патрик положил трубку.

- Целую, пока, - прошептала она и убрала телефон.

Несмотря не головную боль, спать она не собиралась, также как не собиралась ехать во Фленсбург для дачи показаний. Пока еще нет.

Ничего, что Патрик не выдал ей имя еще живого насильника. Эвелин преследовала другую цель. Она вспомнила высказывание Смолле: -"Насколько мне известно, она оказалась в закрытой клинике в Гамбурге... детская психиатрическая клиника Оксенцоль... но там ее уже нет."

"Она все-таки была там! - подумала Эвелин. И это был ее единственный след, ведущий к Лизе.

Дорога оказалась труднее, чем ожидалось. Видимость была не более десяти метров, а дождь лил как из ведра. Дворники работали на полную мощь, но лобовое стекло все равно было похоже на море из дождевых капель. Такого Пуласки еще не видел.

Даже на автобане он не мог ехать быстрее семидесяти километров в час. Казалось, небеса разверзлись прямо над ним, не важно, как далеко и куда он ехал. Вдобавок ко всему, водой с дороги регулярно забрызгивало боковые стекла.

Доктор Вобельски записал на листочке, который Пуласки приклеил на руль, номер телефона психиатрической клиники Оксенцоль. Он вновь и вновь набирал его, но никто не брал трубку. Записанный на пленку голос настойчиво повторял, что все линии заняты и он следующий на очереди ожидания ответа.

Ждать так долго Пуласки не мог, так как батарейка сотового могла сесть в любой момент. Поэтому каждые десять минут он нажимал на кнопку повтора звонка.