К Тюдор - Сожженные девочки [litres]

– Все было запланировано. Надеть мешок тебе на голову. Напасть. Мы обвязали его веревкой и опустили в колодец. Тебя просто разыграли.

– Нет.

– Да.

– Зачем? Зачем тебе это нужно? Зачем это нужно Тому?

– Потому что ты сломала ему нос.

– Ты ненавидишь Ригли.

– О, как же непроходимо ты тупа.

Она подходит ближе. Фло инстинктивно пятится назад.

– Мы с Ригли. Мы вместе. Родственные души. – Она улыбается. – Если тебя это утешит, ты действительно ему немного нравилась. Но меня это не устраивало. Поэтому я потребовала от него подтверждения своего отношения ко мне. Он должен был тебя трахнуть.

– Я тебе не верю.

– Он сказал мне сюда прийти.

– Вот-вот приедет моя мама.

– Не-а, не приедет.

Роузи вытаскивает руку из кармана. У нее в кулаке зажат зазубренный нож. Нож из комплекта для экзорцизма. Фло поклялась маме, что Ригли его не брал. Ее внутренности сводит страх.

– Мы так с тобой повеселимся, Вампирина.

Он наблюдает за часовней, лежа на животе в сухой траве, укрывшись за высоким надгробием. Он не решается подойти ближе. Пока не решается. Не после того, как ее дочь вчера заметила его в окне. Еще не стемнело.

Он больше не имеет права на ошибки. Но это трудно. Боль не прекращается ни на секунду. Он устал. В голове какое-то странное ощущение, а мысли ленивые и неповоротливые. Ему кажется, что все его тело постепенно замедляется и вот-вот остановится.

Ранее он слышал гул полицейского вертолета. Ищут. Вероятно, уже обнаружили тела. Пока что его не заметили. Но он не сможет прятаться вечно. Грязного, источающего смрад человека с загноившейся лодыжкой трудно считать неприметным.

Но он проделал такой путь.

Ему необходимо ее увидеть, поговорить с ней. Вот и все.

В прошлый раз он наломал дров. Сплоховал, и очень сильно. Все те годы, пока он ее искал, его единственной зацепкой было письмо, которое она ему прислала, и выцветшая почтовая марка. Он нашел ее совершенно случайно. На бесплатной кухне. Он топтался в очереди вместе с другими бездомными и вдруг увидел ее. Она улыбалась и выглядела счастливой в ослепительно-белом воротничке вокруг шеи. Он не верил своим глазам, но свою сестру узнал бы где угодно.

Он не осмелился с ней заговорить. Выжидал, наблюдал за ней, обдумывая лучший подход. Он всегда был таким. Наблюдателем. Не спешил переходить к действиям, если только его не захлестывал гнев. Как с мамой. Она его довела, и он сорвался. Только потом он осознал, что сорвался с хлебным ножом в руке.

С ее мужем вышло точно так же. В ту ночь в церкви. Он не хотел причинять ему вред. Разве что совсем чуть-чуть. Он же видел, как тот обращается с его сестрой. Как кричит на нее, бьет. Он хотел его наказать. Но зашел слишком далеко.

Когда она пришла в тюрьму его навестить, то сказала, что прощает его. Но заставила пообещать, что он никому о них не расскажет. И он согласился. Он знал, что подвел ее. Она сказала, что еще вернется. Но так и не вернулась. И он ее тоже за это прощает.

Сейчас ее дома нет. Только дочь. И еще пришла какая-то девочка. Он не может сказать наверняка, но кажется, что это та самая, вчерашняя девочка.

Когда мальчик пришел в тот заброшенный дом, он спрятался в подвале. Он слышал голоса наверху. А потом крик. Он выскочил наружу. Прогнал нападавших и освободил девочку. Когда понял, кто она, он спрятался опять. Не хотел, чтобы она его увидела. Еще не время.

Как странно, что ее дочь только что впустила в дом ту, кто на нее напал. Он не уверен, что ему следует вмешаться, и пока просто наблюдает. Присматривает за племянницей. Членом своей семьи. Он улыбается, потом зевает. Скоро она вернется домой. Они будут вместе. Наконец-то.

Я не могу сказать точно, сколько времени лежу здесь, в темноте, чуть ли не в обнимку с разлагающимися останками Саффрон. Вначале я утратила самообладание. Кричала. Била пятками по багажнику. Я чувствовала, как одна за одной лопаются тонкие нити, удерживавшие меня в рамках вменяемости.

А затем крошечный участок моего мозга потянулся и прочно уцепился за реальность. Бывало и хуже. Ты выжила. И сейчас тоже выживешь. Ты обязана. Ради Фло .

Я должна хранить спокойствие. На чем-то сфокусироваться и отключиться от жары, запаха, иррационального страха шевелений в темноте рядом со мной. Тяжелого влажного дыхания и костлявых рук, пытающихся развернуть грязную простыню.

Прекрати. Просто прекрати .

Саффрон мертва, а мне необходимо остаться в живых. Ради своей дочери. Она все еще дома, с Майком? Пытались ли они со мной связаться? Начинают ли волноваться, возможно, подумывают о поисках, о том, что нужно обратиться в полицию? Или пока просто выжидают?