Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

Привет, Симон!

Я встретила одного человека. Хочу побыть на расстоянии от всех. Еду с моим новым другом в тайное место в Европе. Сообщу, когда буду знать больше. Целую, София.

«Целую»? «С новым другом»? Каждое слово в письме казалось фальшивым. И даже «Привет, Симон!», ибо София обычно пропускала стандартные фразы вежливости.

Похолодев, Симон схватил со столика мобильный телефон и набрал ее номер, но, попав на автоответчик, не смог сформулировать сообщение. Позвонил еще два раза, но ответа не было. Тогда он еще раз пересмотрел свои сообщения и нашел то, в котором она писала, когда вернется. Самолет должен приземлиться в Ландветтере сегодня. Тогда почему сообщение написано накануне вечером? Она послала его из самолета? Последнее, что София сказала по телефону, — что она очень соскучилась по всем в Швеции. Могла ли она передумать в последний момент?

Часы показывали одиннадцать, звонить было поздно, но ничего не поделаешь. После нескольких сигналов Беньямин ответил сонным голосом. Когда Симон рассказал о сообщении, в трубке надолго воцарилась тишина.

— Ты меня слушаешь, Беньямин?

— Мне никакого сообщения не приходило. Подожди-ка, я проверю… Ах черт, вот оно. — Он прочел вслух: « Хочу побыть на расстоянии от всех. Пока не готова встретиться. Еду с другом на юг. Люблю тебя, но не знаю, сможем ли мы разобраться в наших отношениях. Скоро напишу. Целую, София». Какого черта? — прорычал Беньямин, дочитав сообщение.

— Прости, что разбудил тебя такой новостью, — произнес Симон.

Беньямин не ответил.

— Кто это звонит? — раздался на заднем плане чей-то голосок.

В трубке зашуршало — это Беньямин прикрыл ее ладонью, — однако Симон все же расслышал, что он сказал.

— Ничего. Потом расскажу.

В трубке снова раздался голос Беньямина — теперь он звучал гораздо увереннее, словно его обладатель проснулся.

— Проклятие! Просто черт-те что! И кто этот друг, ты знаешь?

— Я волнуюсь не из-за друга. Мне кажется, сообщение писала не София. Я тоже получил сообщение — но оно совсем на нее не похоже.

— Но ведь отправлено с ее почты — стало быть, это она, черт подери? Не впервые у нее возникают безумные идеи…

— Беньямин. Послушай. Это не она. Я просто знаю.

— Ну и что же нам теперь делать? Как ты думаешь, что случилось?

— Кто-то взломал ее почтовый ящик. Где она находится, я не знаю. Мы должны позвонить ее родителям.

— Не делай этого! Ее мамаша с ума сойдет. Она и без того волнуется до чертиков. Ты пробовал звонить ей на мобильный?

— Несколько раз. Включается автоответчик. Что-то тут не так, я уверен. Ты можешь позвонить ее родителям? Просто поболтать? Может быть, им она что-нибудь сообщила…

— Разумеется. Позвоню тебе завтра, когда поговорю с ними.

Все утро у Симона ком стоял в горле. Он думал, что тяжелая работа заглушит тревогу, но не мог ни на чем сосредоточиться. Загрузив полную тачку земли, он натолкнулся колесом на камень, и тачка перевернулась. Пнув ногой кучу, Симон выругался.

Беньямин позвонил ближе к обеду.

— Поговорил с мамой Софии. Они тоже получили сообщение. Там сказано, что она будет отсутствовать несколько недель. Мама встревожилась, потому что София не позвонила. Они практически никогда не переписываются по электронной почте. Но она сказала, что Софии на работу только через месяц. Я не стал ничего говорить о наших плохих предчувствиях, не хотел ее волновать. Но послушай, сообщение вовсе не в духе Софии. Что нам делать?

Симон размышлял. В возникшей тишине раздались сдавленные всхлипы — только теперь до Симона дошло, что Беньямин плачет.

— Что такое? Ты расстроился?

— Чертово дерьмо! Она как склизкий угорь, который выскальзывает у тебя из пальцев… А теперь я ужасно за нее волнуюсь… Черт, как я без нее скучаю!

— Послушай, мы справимся. Но дело пахнет «Виа Террой». Мы ведь не можем обратиться в полицию с тем, что сообщение по электронной почте выглядит неестественно, правда?

— Да, но если мы ничего от нее больше не получим в ближайшее время, то придется так и поступить.

— Давай ответим на сообщение. Ты напишешь, что не веришь, будто это она. А я сделаю вид, что поверил.

— Симон, ты думаешь, кто-то ее убил?

— Нет. Физически — нет. Но Освальд на свободе, и мне все это решительно не нравится.

Крик начался как щекотание в нёбе. Затем вырвался из легких, излился волной из гортани и достиг такого оглушительного крещендо, что у нее заложило уши. И тут же вырвался новый крик. Звук получился острый, как осколки стекла в сердце. Даже когда она перестала кричать, внутренний монотонный крик продолжался внутри ее, отчего ей хотелось выпрыгнуть из собственного тела. Осознание того, что он здесь, что все это происходит в реальности — более ужасной, чем ее самый кошмарный сон, — дало ей такой мощный всплеск адреналина, что на мгновение душа, казалось, отделилась от тела. Зажегся слепящий свет, и пришлось зажмурить глаза. На мгновение она увидела всю сцену как бы сверху — свое тело, свернувшееся калачиком на кровати, как он уселся на стул рядом… Но почти тут же вернулась в собственный мозг, наполненный тысячами разрозненных мыслей.