Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

Прежде чем Анна-Мария достала телефон, раздался звонок в дверь. Она тут же все поняла. Еще до того, как открыть дверь, проиграла в голове бо́льшую часть предстоящего разговора. Надо вести себя как можно убедительнее.

За дверью стояли двое полицейских. Один из них показал свое удостоверение и представил себя и коллегу.

— Вы Анна-Мария Каллини?

— Да, это я.

— Можно нам войти?

Анна-Мария широко открыла дверь, изобразила на лице удивление.

— Что-то случилось? Боже мой, надеюсь, никто не умер?

— Нет, ничего такого, — сказал один из полицейских, усаживаясь на ее белый диван. Второй встал, прислонясь к стене.

— Вы не могли бы сесть? Нам надо вам кое-что показать, — проговорил первый, указывая на кресло напротив дивана.

Анна-Мария поспешно села. Сжала колени и натянула на них юбку, чтобы скрыть, как они трясутся.

— Вы знаете Софию Бауман?

Анна-Мария изобразила недоумение, нахмурила лоб, делая вид, что роется в памяти.

— Вы имеете в виду ту девушку, которая давала показания в суде против моего клиента?

— Именно. В ее квартире кто-то установил камеру наблюдения — весьма неприятная ситуация, — сделал с нее снимки и послал девушке.

Он показал ей на экране своего телефона снимок Бауман, натягивающей джинсы. Анна-Мария сидела, уставившись на снимок, пока не узнала детали квартиры Бауман. Жалюзи. Дешевый диванчик.

В этот момент она чуть не выдала себя. Пока у нее в голове прокручивались разные сценарии, она чуть не потеряла контроль над собой. Одно дело солгать о камере. Другое — что снимки с нее каким-то непостижимым образом оказались у кого-то в телефоне. Это настолько застало ее врасплох, что она поперхнулась и мучительно закашлялась, так что в легких начало свистеть. Она не могла вдохнуть. Полицейский, стоявший у стены, подошел и постучал ее по спине.

— Как дела? Всё в порядке?

— Это отвратительно, — пропищала Каллини. — Но почему вы пришли сюда?

— Потому что наши компьютерные эксперты отследили камеру до вашей квартиры.

— Это невозможно. Просто бред! Не думаете ли вы, что я имею к этому отношение? Это полный абсурд. Можете обыскать мою квартиру.

— Именно это мы и собираемся сделать, — заявил полицейский, показывая ей ордер на обыск.

Они обыскивали ее квартиру больше часа. Топтались повсюду в уличной обуви. Запачкали пол и ковры. Открыли и закрыли каждый гребаный ящик и каждую дверцу шкафа, пока Анна-Мария сидела и изо всех сил сдерживала слезы. Каждый раз, когда она пыталась что-то сказать в свою защиту, полицейский поднимал ладонь.

— Поговорим после, когда мы закончим.

Мысли в голове неслись, как бешеные лошади. Не забыла ли она чего-нибудь? Не оставила ли какую-нибудь деталь, какой-нибудь диск? Полицейские перевернули вверх дном всю ее прекрасную квартиру. Наконец один из них подошел к дивану и сел.

— Мы ничего не нашли. Не получилось ли так, что вы куда-то спрятали аппарат или отделались от него?

За это время она успела немного прийти в себя, вернуть себе свое адвокатское достоинство.

— То, в чем вы меня сейчас обвиняете, весьма серьезно. Почему, с какой стати я стала бы устанавливать камеру в квартире у человека, которого даже не знаю? Боже мой! Я — адвокат. Вы что, не понимаете?

— Понимаем, но нельзя сказать, чтобы ваш клиент питал к Софии Бауман дружеские чувства.

— Вы не понимаете, что это все подстроено? Какой-то компьютерщик устроил все это, чтобы опорочить меня… Все знают, что я защищала Франца. Вам следует проверить контакты самой Бауман.

— Ее подвергли систематической травле, вам известно об этом?

— Нет, не слышала. Но меня это не удивляет — учитывая, как она оболгала моего клиента. Франц любим в народе и популярен во многих значительных кругах.

Полицейский издал долгий вздох.

— Итак, мы ничего не нашли. Насколько вы понимаете, мы вынуждены были всё проверить. Хотите, чтобы мы убрали за собой?

— Нет, я сама.

Стоя у окна, Анна-Мария провожала взглядом полицейскую машину, когда та отъехала от парковки и выехала на улицу. В ушах стоял непрерывный звон. Опустошение… Вся ее жизнь чуть было не разбилась вдребезги. Среди всех мучений возникла одна мысль: к этим записям имел доступ только Франц. Никакого другого объяснения быть не может. Анна-Мария схватилась за телефон и набрала номер Скугоме.

Трубку сняла Маклин.

— Опять? Ты ведь была только вчера.

— Тебя это не касается, — прошипела Анна-Мария. — У меня важное дело, и я должна встретиться с ним сегодня в первой половине дня. Это единственное время, которое мне подходит.