Евгения Кретова - Альтераты - миссия для усопших

— Ну, ну, потерпи, — говорила с явным южным акцентом. — Сейчас пройдет всё. Доктор посмотрит, укольчик сделаем. Это же хорошо, что ты меня слышишь… Ты же меня слышишь? Кивни, — Лерка сделала неуверенное движение. Незнакомке понравилось — она улыбнулась.

За её спиной мелькнул белоснежный халат — к ней подбежал дежурный врач.

Замеры давления, удаление трубок, осмотр швов, отключение одних датчиков, подключение других — Лерку вертели как куклу, заставляя отвечать, моргать, кивать, морщиться от боли и терпеть.

— Какой сегодня день? — прохрипела она, наконец.

Врач — пожилой дядька с усиками и насмешливой улыбкой — удовлетворенно переспросил:

— Сегодня-то? Сегодня уже двадцатое января.

Девушка округлила глаза.

— Двадцатое?! Не может быть…

Доктор неторопливо списывал показания приборов, отрывал и подклеивал в карту розовую ленту ЭКГ, иногда прищуривался, но при этом выглядел убедительно-довольным.

— Отчего ж не может быть? Очень даже может быть. Молодой, крепкий организм. Ну, стуктулась маленько, с кем не бывает? Верно я говорю, Рагда Алиевна?

Медсестра деловито кивнула.

Лерка попробовала пошевелить пальцами:

— Я упала?

— А ты сама что помнишь? — он присел на стул рядом с высокой койкой, из-за чего от него осталась видна только худощавая грудь в белом кителе и голова с коротко стриженными волосами и острым взглядом.

Девушка задумалась. Гаша в розовой куртке с вышитыми малиновыми бабочками и пайетками, оранжевый пуховик Романа, исполинская рука, тянувшаяся из покрытой ледяной коркой лужи, удар и мокрый синий капот.

— Меня сбила машина?! — удивилась она.

Доктор многозначительно изогнул брови:

— Мне опредёленно нравится, какие ты делаешь успехи… Если так пойдёт и дальше — утром переведём в отделение. Сейчас сестра принесёт тебе попить, а там, глядишь, и поужинаешь, — он посмотрел на часы, — надо не забыть предупредить на кухне, чтоб оставили. А сейчас спать. Сон — это самое лучшее лекарство, укольчик тебе сейчас скажу поставить, чтобы боль не беспокоила.

Он встал. Привычно дотронулся до её плеча, похлопал по-отечески.

— Маме можно позвонить?

— Даже нужно. Скажи ей, что завтра, как в палату тебя спустим, сможет прийти к тебе. И нежирный куриный бульончик пусть привезёт. Без соли-перца-фанатизма. Тебе полезно будет. Сейчас тебе принесут твои вещи.

Все та же темноволосая медсестра принесла ей белый полиэтиленовый пакет-майку, с завязанными между собой длинными ручками. Бросив в ногах, достала из него только сотовый, протянула Лере.

Движения ещё давались с трудом. Наверно, так чувствуют себя космонавты после возвращения с орбиты.

Девушка дотронулась до чёрного экрана в надежде, что аппарат оживёт. Но чуда не произошло: батарейка выдохлась в ноль. Лерка беспомощно опустила руку на одеяло, отвернулась.

Медсестра достала из кармана зарядник:

— На, подсоедини, — и вставила штекер в ближайшую розетку.

Мама ответила сразу, будто сидела около телефона и смотрела на экран.

— Лера!! — выкрикнула. — Мне доктор позвонил, сказал, что ты пришла в себя! Как ты себя чувствуешь? Но меня все равно до утра к тебе не пустят, пока в палату не переведут.

Голос, нарочито бодрый, безошибочно подсказал — мама плачет.

— Не плачь, мам, всё хорошо. Голова немного болит, — соврала Лерка. — Завтра в палату собираются переводить.

Светлана Павловна всхлипнула.

— Мам, ты завтра приходи, сможешь?

— Конечно! Что ты хочешь?

Лерка задумалась. Сейчас она, собственно ничего не хочет. Спать. Если только опять не провалится в тот коридор с ледяным чудовищем. Но сказать так маме — значит начнет беспокоиться.

— Доктор сказал, что мне бульон куриный можно будет без соли-перца и фанатизма…

— Поняла, — с готовностью отозвалась мама.

— … принеси шоколадку, — только проговорив это вслух, она поняла, что, действительно, до ломки в костях хочет шоколада. — Горький, прям совсем горький.

Она услышала, как у мамы отлегло от сердца. Да и самой Лерке будто бы стало легче.

В тишине подходил еще раз врач, медсестра, другая — не та, что с темными глазами, а молоденькая толстушка, заботливо подоткнула одеяло, укрыла ноги. Боль, подчиняясь действию лекарств, медленно заползала в дальний угол, только иногда скалясь и сверкая глазами. Лера благодарно улыбнулась, засыпая.

Темнота еще не приобрела плотности, сознание не совсем отключилось, словно находясь и в мире снов, и в мире яви одновременно, когда Лера почувствовала настойчивое прикосновение. Пальцы с силой сжали, заставляя очнуться.