Франко Маннара - Меня зовут Бёрди [litres]

Берди зажата в угол между стеной и камином. Кто-то сильный держит ее руки за спиной, очень высоко, совсем расплющив ее о мрамор. Она видит старуху, та разговаривает с Эшем, он ее успокаивает. Они подходят к ней, а поодаль стоит ее отец, держа за руку Люси. Старуха резко разворачивает Берди за плечо.

– Соня, моя Соня… – говорит она ласково, поглаживая красный рубец, оставленный кожаным ремнем на ее лице. Только бабушка еще называет ее настоящим именем. Тем, которое она решила похоронить вместе со своей историей и своей семьей как можно глубже в памяти. Как другую жизнь, ад на земле.

– Мерзкая тварь, я тебя ненавижу.

– Знаю. Но зачем же так набрасываться на меня? – как ни в чем не бывало спрашивает бабушка. – А кто этот мальчик, который так хотел тебе помочь?

– Мне бы надо было тебя убить, раздавить, как кусок дерьма, ты дерьмо и есть. Вы же… вы обещали… обещали, что не тронете Люси, если я буду по-прежнему исполнять ваши прихоти и соглашаться на все ваши мерзости. Но вам все мало, чертовы психи. Вам надо извалять в грязи ее, как вы изваляли меня. Если ты тронешь хоть один волосок на ее голове, я тебе кишки выпущу, мерзкая тварь, я тебя…

От увесистой оплеухи ее голова, мотнувшись, ударилась о стену, из рассеченной губы течет кровь. Она видит лицо Эша, придвинувшееся вплотную к ее лицу, и чувствует его дыхание, дух смерти. Он говорит медленно, вполголоса:

– Соня, это не тебе решать, ты никто, тебя вообще все равно что нет. Твое существо – всего лишь бесформенная масса, которую мы лепим и формируем ради твоего блага, чтобы возвысить тебя над твоим уделом паразитки, бесполезного шлака, раковой опухоли современного мира. Ты чего-то стоишь, только если приносишь пользу, если играешь роль, выпавшую тебе в наступающих свершениях. А коль скоро стало ясно, что отныне ты больше недостойна этого места, тебя заменит твоя сестра. Вашим глупым вмешательством вы всего лишь отсрочили на несколько дней дату ее крещения. А ты сегодня же уедешь со мной. Посмотрим, смогу ли я еще что-то из тебя сделать или ты годна только на то, чтобы барахтаться и умереть в этом мире серости.

Он отворачивается, не дожидаясь ответа, и подбородком делает знак человеку, прижимающему Берди к стене; тот, дернув ее назад, тащит к выходу. Стоявшая в сторонке Энкарна следует за ними, ни слова не говоря, только поглаживает одной рукой висящее на шее железное распятие и вращает глазами. Она идет как тень, пасионария грядущей Инквизиции.

Забравшись в самое сердце зеленого лабиринта, Паоло понятия не имеет, где находится и в какую сторону идти, чтобы удалиться от дома, а не приблизиться к нему. Он ест себя поедом за то, что не смог вызволить Берди из этого вертепа, бессильная ярость сводит его с ума. Он подбирает сломанную ветку, которая сможет, если что, послужить оружием. У нее острый конец, но дерево слишком гибкое. Если придется ею воспользоваться, ударить он сможет только один раз.

Паоло ложится ничком и пытается высмотреть под деревьями своих преследователей. Белая полотняная кроссовка мелькает в луче фонарика прямо за изгородью, под которой он лежит. Если он не ошибается, человек скоро обойдет ее справа, и они окажутся нос к носу. Решив напасть первым, Паоло ползет по аллее до конца изгороди, встает на колени и ждет. Луч лижет хвойную стену, и следом за ним появляется нога. Он с размаху всаживает в нее палку, дерево с треском рвет кроссовку, потом кожу под ней и ломается от нажима. Мужчина с воплем падает. Паоло выхватывает из его рук фонарик и вырубает двумя сильными ударами в висок. Вскочив, он пускается бежать. Где-то поблизости перекликаются голоса, остальные слышали крик, ему надо выбираться отсюда и быстро, пока лабиринт не превратился в мышеловку. Подняв воротник куртки и выставив вперед локоть, он бросается на изгородь. Листва густая и плотная, словно переплетенная. Он проталкивается, ломая ветки потоньше. Они царапают ему лицо, бока, колют шею, задевают глаза. Он старается поднажать, продвигаясь сантиметр за сантиметром. Через некоторое время, не чувствуя больше сопротивления локтем, делает резкий рывок бедром и вырывается из зеленой стены; у него получилось. Паоло проделывает это еще шесть раз, в том же направлении, и наконец оказывается перед последней преградой; лицо его горит, сучок воткнулся в джинсы и больно колет ногу. Он видит вдали свет. Два луча скользят по земле в конце аллеи, и он глубже зарывается в листву. Ветка царапает ему надбровную дугу и, зацепив глаз, вонзается чуть ниже переносицы, он едва успевает подавить крик. Его руки зажаты ниже, от них никакого толка. Дернув головой назад, он ухитряется высвободить нос и тут отчетливо слышит голоса, они всего в нескольких метрах, потом треск, совсем близко, он замирает. Если его обнаружат в этой зеленой западне, ему крышка. Затаив дыхание, он высматривает лучи света. Первый скользит по земле, задев на пару сантиметров его правую ногу, второй освещает стену напротив, то и дело останавливаясь. Силуэты медленно проходят мимо, переговариваясь вполголоса, ближайший к нему мужчина держит в руке пистолет. Дождавшись полной тишины, Паоло снова начинает двигаться, из носа идет кровь. Три мощных рывка – и он на свободе.