Ким Слэйтер - Запертая в своем теле

– В этом-то все и дело, – перебила Бриони, сама не своя от злости. – Ты вообще ни о чем не думала.

Опыт подсказывал – что-то тут не так. Я всего лишь дала клиентам то, о чем они просили, и договорилась с хозяином об осмотре. Абсолютно нормальные действия для любого сотрудника агентства недвижимости – в конце концов, в этом и состоит наша работа.

– Ты лезешь не в свое дело. Это мои клиенты. И моя сделка.

Я потеряла терпение. Бриони явно заметала какие-то следы, и, судя по лицу Дейла, если я и дальше буду молчать, вся вина окажется на мне.

– Они уже получили информацию об этом объекте. Вчера. – Я протянула брошюру, которую показали мне Парнхемы. Бриони рванулась к ней, но Дейл успел первым.

– О… откуда она у них? – Бриони запнулась и покраснела. – Я же ее отложила. Я им ее не давала.

– Дом Дэна Портерхауса, – задумчиво произнес Дейл, разглядывая брошюру. – А почему ты сама не рассказала о нем Парнхемам, Бриони?

– Они сказали, что именно такой дом им и нужен, – ввернула я, заработав убийственный взгляд от непосредственной начальницы. – Просто в системе он был неверно помечен как забронированный.

– Мистер и миссис Парнхем не хотели уходить, пока Тони не договорится с владельцем об осмотре, – пояснила Джо. – Так что у нее не было выбора.

Я посмотрела на нее с благодарностью.

– Но если не ты сама дала им эту брошюру, тогда кто? – спросила Бриони таким тоном, как будто вывела меня наконец на чистую воду.

И вдруг я вспомнила, что подняла листок с пола в ее кабинете, решив, что это один из тех, которые я положила на стол, ища копир. Я еще подумала, что сама ее уронила, а оказывается…

– Ну, и что такого в том, что клиенты заинтересовались этим домом? И почему бы не поздравить Тони с тем, что она договорилась об осмотре недвижимости стоимостью в полтора миллиона? – строго спросил Дейл. – Которую ты почему-то пометила как забронированную… Пойдем-ка ко мне в кабинет, поговорим.

Бриони послушно поплелась за ним, но не раньше, чем бросила на меня еще один полный ненависти взгляд.

– О господи, – вздохнула я, тяжело опускаясь за стол. – Похоже, я изрядно напортачила, хотя ума не приложу в чем.

– Я же пыталась предупредить тебя, когда была на телефоне. Никогда, ни за какие пироги, не лезь к клиентам Бриони. Как знать, что она там с ними мухлюет…

Я озадаченно посмотрела на нее.

– Она обманывает клиентов, – прошептала Джо, нервно оглянувшись на коридор и убеждаясь, что мы еще одни. – Специально прячет от Парнхемов этот дом, чтобы они купили другой, тоже дорогущий. Водит их по показам, а сама тем временем подбирает других покупателей для недвижимости Дэна Портерхауса, чтобы получить двойные комиссионные. Это уже не в первый раз.

Услышанное с трудом укладывалось в голове. Да, честность тут и не ночевала, а профессиональная этика – тем более. И хуже всего то, что она обманывает лояльных клиентов, тех, кто приходит не в первый раз.

Мы молча принялись за работу. Правда, у меня дрожали руки и сильно билось сердце.

Десять минут спустя через офис пулей пронеслась Бриони с сумочкой и пальто в руках, на долю секунды задержавшись у моего стола.

– Ты мне за это еще ответишь, – прошипела она тихо, чтобы никто, кроме меня, не слышал. – Я научу тебя не лезть не в свое дело.

И выскочила на улицу, так громыхнув дверью, что из нее чудом не посыпались стекла.

Харриет увернулась от хрупкой фарфоровой чашки, которая пролетела мимо и, окатив пространство чаем, разбилась о стену у нее за спиной.

– Чай должен быть горячим, – завизжала мать. – ГОРЯЧИМ! А не тепленьким! Терпеть не могу тепленькое, пора бы уже это усвоить, глупая ты сука!

Харриет обернулась и секунду-другую смотрела, как темно-коричневая жидкость стекает по кремовым обоям, подобно очень грязной слезе.

– Когда она будет здесь? Когда ты уже поднимешь свою бесполезную задницу и сделаешь хоть что-нибудь?

– Мама, я же говорила…

– Ничего не хочу слушать. – Старуха закрыла уши ладонями. – Не хочу ни слышать тебя, ни видеть тебя. Я никогда тебя не хотела.

Харриет молча повернулась и также молча вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Мать визгливо выкрикивала оскорбления все время, пока она спускалась по лестнице, вполголоса напевая «Песенку Энни» и вспоминая милое, улыбчивое лицо Джона Денвера [16]. Поток непристойностей был слышен за закрытой дверью гостиной даже сквозь беруши.