Эмма Хоутон - Тьма [litres]

Я пролистываю страницы, подмечая даты каждой записи. Как и ожидалось, по мере приближения к смерти его тон меняется. Это уже другой Жан-Люк. Мрачный и серьезный. Встревоженный.

Меня всегда беспокоила смерть Н. Почему молодая девушка бродила одна в темноте? Я не могу забыть слезы, замерзшие на ее щеках, ее порванную одежду. Как это объяснить? У меня было ощущение, что в этом есть что-то большее, но мнение гостевого доктора не имеет особого значения на большой базе США.

Я читаю дальше с подступившим к горлу комом. Много описаний экспериментов. Звонков домой жене Николь, рассказы о том, как учатся дети в школе. А потом я наконец-то нахожу, что искала.

Теперь мне трудно вспомнить точные слова А., когда я сказал ему о смерти Н. Глупо с моей стороны сразу их не записать. «Такая трагедия. Особенно потому, что она была беременна». Что-то вроде этого, но я гораздо лучше помню ощущение, которое вызвали у меня эти слова, моя кожа похолодела. То шестое чувство, которое у меня бывает, когда ситуация кажется странной.

Как он об этом узнал? – спросил я себя. Как он узнал о ее беременности?

Я прочел все отчеты медицинской команды – ее срок был около восьми недель, и, по всей видимости, никто из ее друзей на базе не знал об этом. И все же, когда я спросил А. знал ли он ее в Мак-Мердо, он заявил, что только в лицо.

Слова Жан-Люка начинают плыть.

«А.».

Алекс мертв, а Арк никогда не ступал на американскую базу – он несколько раз шутил о том, что ему бы никогда не дали разрешения – этот инициал может значить только… Арне.

О Господи, это он, думаю я, задыхаясь от подступивших слез.

Все это время это был Арне.

Боль в сердце острая, как лед, и у меня уходят все силы на то, чтобы не взвыть от злости, когда я заставляю себя читать дальше. Я нахожу абзац, написанный примерно неделю спустя – всего за пару дней до судьбоносной экспедиции к расщелине.

С. и я сильно поссорились из-за тестов ДНК. Я беспокоюсь, что нас услышали, люди здесь всегда подслушивают. Она отказывается просить АСН. Говорит, что это бессмысленно, там никто не согласится запросить образцы от ребенка Н., не после того, как ее смерть списали на несчастный случай.

Я сказал ей, что не согласен, что стоит попробовать. Она назвала меня параноиком. Параноиком! Иногда эта женщина приводит меня в ярость. Такая неподатливая.

Теперь я не знаю, что делать. Может, С. права и я придаю этому слишком большое значение. Но у меня есть предчувствие насчет А., и я научился слушать свои инстинкты. Я уже встречал таких типов. Убедительных. Никогда не показывающих свою истинную натуру.

Несмотря на это, я не могу настаивать, чтобы она запросила эти тесты. Наверное, я мог бы сам спросить АСН, объяснить мои причины, но рано или поздно об этом узнает С., а она уже создает проблемы из-за наших личных отношений. Я не могу рисковать еще больше. Мне нужно дождаться возвращения из экспедиции, потом попробовать убедить ее снова.

Mon dieu, quel gâchis.

Мой Бог, какой бардак, перевожу я мысленно, пролистывая последние несколько страниц. Ничего примечательного, только еще больше раздумий о его отношениях с женой. Личные размышления, которые я пропускаю, чувствуя неловкость, как будто вмешиваюсь не в свое дело.

Натягивая перчатки, я сижу, теперь дрожа сильнее, пытаясь все это осознать.

Значит, у Арне были отношения с «Н.» – Наоми Перез. Тот ребенок, должно быть, его. Но зачем убивать ее? Я вспоминаю, с какой теплотой он рассказывал о ребенке своей бывшей – ее вроде бы звали Маргарет. Мне казалось, что ему нравятся дети, или он просто делал вид передо мной.

Опять же, с чего мне верить его словам? Убедительный – вот как его описал Жан-Люк. Никогда не показывающий свою истинную натуру.

Это правда. Арне очень убедительный, очень благовидный. Я полностью повелась, даже увлеклась им. Все повелись, напоминаю я себе, вспоминая реакцию Сони, когда я разговаривала с ней в клинике. Как Каро тоже встала на его защиту, когда я рассказала ей, где нашла браслет Алекса.

Я смотрю на блокнот в моих руках, на ноутбук и телефон возле меня. Что мне с ними делать? В конце концов, это ценные улики, доказательства того, что смерть Жан-Люка не была случайной.

И гибель Алекса.

Я представляю, как Арне вломился в клинику, взял те снотворные таблетки, и вспоминаю комментарий Дрю, когда я прибыла на базу, о том, что Сандрин потеряла ключи. Арне, должно быть, украл их из ее офиса – все-таки я сделала то же самое за ее спиной.