Жан-Кристоф Гранже - Черная линия

— И как он реагировал?

— Он не реагировал. Он впал в кому. И не приходил в себя три недели. А когда очнулся, ничего не помнил. Он продолжал говорить о Софи в настоящем времени. Прошли месяцы, прежде чем он осознал произошедшее. Его лечили в специальной клинике тут, в Париже. Целое дело. Но память так и не вернулась. Обо всей этой истории он знает только то, что ему рассказали.

— Ему сообщили все детали?

— Он постарался их узнать. Он вернулся на Сицилию. Он нанял итальянских сыщиков. Он вел собственное расследование. Безрезультатно. В Катании, столице мафии, шансов у него не было. И тогда он начал изучать преступные импульсы, это стало для него настоящим наваждением. Сначала он пытался заглушить его, копаясь в сплетнях, как я, но потом, через несколько лет, стал заниматься криминальной хроникой. Другого пути для него не было.

— Но почему?

— Потому что он хотел понять. Как человек мог сделать такое с его женой.

Хадиджа уже ничего не понимала. Как ужасно: она ревновала к мертвой. Венсан натужно рассмеялся — от выпитого вина его голос звучал ниже.

— Не бери в голову. Так или иначе, Марк обрел равновесие. — Он снова засмеялся. — Хрупкое, конечно, но все-таки он выпутался сам, без таблеток и психотерапевтов. Уже не так плохо. Хотя, по-моему, этот метод лечения довольно рискованный.

В этот момент Хадиджу осенило.

— А где он сейчас? Он говорил мне о какой-то поездке…

— Мне кажется, он что-то копает в связи с Жаком Реверди.

— Реверди?

— Ты газеты читаешь? Тип, который зарезал туристку б Малайзии. Бывший чемпион по дайвингу. Он ждет суда. Я почти что уверен: Марк вбил себе в голову, что должен получить его признание. Это его мечта: проникнуть, хотя бы на мгновение, в мозг убийцы.

Больше вопросов у Хадиджи не оставалось. Она чувствовала себя опустошенной. Машинально подняв свою салфетку, она увидела, что под ней лежит конверт, явно подсунутый Венсаном.

— Что это такое?

— Сюрприз. Твой первый контракт. Жалко, что мы сегодня уже не повеселимся.

Хадиджа взглянула на контракт, потом улыбнулась:

— Если это шутка, то не смешная. Тут написано: сорок тысяч.

Венсан снова поднял бокал:

— Именно это и предполагалось отпраздновать сегодня вечером, лапонька. Теперь для тебя вся жизнь станет одной большой шуткой.

— Иди сюда. Это срочно.

Эрик схватил его за плечо. Это само по себе свидетельствовало о серьезности ситуации: в обычных обстоятельствах он никогда не осмелился бы дотронуться до Реверди. Жак отложил свои гантели и пошел за французом. Час дня. Жара всей своей тяжестью навалилась на тюрьму.

Они перебежали через двор мелкими шажками — горячий асфальт обжигал босые подошвы. Их тени были густыми и такими короткими, что казалось, они впечатываются в землю. Присев на корточки возле столовой, они смогли наконец перевести дыхание.

— Куда ты меня ведешь, сюда, что ли?

Эрик не ответил. Опершись локтями на колени, он мотнул головой в сторону блока «С». Еще пятьдесят метров под палящим солнцем.

Уродец снова пустился в путь. Реверди нехотя последовал за ним. Они двигались, высоко вскидывая ноги, стараясь касаться асфальта лишь на мгновение. Еще несколько секунд, и они снова оказались в тени. Эрик по-прежнему смотрел вперед — в сторону футбольной площадки, в направлении кромки болота. Шутка затягивалась.

— Куда мы идем, черт побери? — взревел Реверди,

Эрик, не отвечая, снова побежал вперед. Жак, с трудом сдерживая злость, следовал за ним. Они прошли через ворота, окруженные колючей проволокой, достигли стадиона. На двухсотметровом пространстве больше не оставалось никакого укрытия, только пустые ворота, форма которых вызывала ассоциации с виселицей.

Бежать дальше не было сил — жара иссушила их настолько, что тела, казалось, вот-вот превратятся в тонкий песок. Тем не менее они продолжали идти вперед, высоко вскидывая ноги, словно на соревнованиях по спортивной ходьбе. Коротышка и великан, в одинаковых белых футболках, в одинаковых бесформенных полотняных штанах. «Парочка клоунов», — стиснув зубы, подумал Жак.

Впрочем, эта беготня его отвлекала. Он уже два дня переживал неудачу Элизабет и никак не мог успокоиться. В гневе он чуть было не разорвал ее фотографию. Как у нее могло не получиться? Как она могла добраться до Камерон-Хайлэндс и не найти там знака? Он обманулся: эта девушка ничем не лучше всех прочих.

Они дошли до конца площадки, а потом пробежали по цементному, добела раскаленному спуску, Эрик предупредил: