Жан-Кристоф Гранже - Черная линия

— С помощью спиртного. — Он засмеялся. — Нет, я шучу. С помощью одного приятеля, с которым мы много лет вместе работали. Мы были папарацци. Дьявольский дуэт.

Хадиджа поняла, кого он имеет в виду. Сердце забилось сильнее.

— Твой рыжий приятель?

— Он самый. Марк Дюпейра. На которого ты запала.

— Он мне показался каким-то… странным.

— Ну, это еще мягко сказано. Он тоже пережил кое-что необычное.

— Тоже связанное со «священным огнем»?

— Но куда более страшное, чем я.

Венсан стал еще серьезнее. Ужин явно приобретал траурную окраску. Хадиджа скрестила руки на столе и посмотрела прямо в глаза собеседнику:

— Либо ты сказал слишком много, либо недостаточно, папуля…

Он попытался рассмеяться и помотал головой, тряся длинными волосами:

— Забудь ты все это: мы сюда пришли праздновать.

— Потом отпразднуем.

— Не думаю, что у нас хватит сил.

— А мы все же рискнем.

Венсан громко засопел, оглянулся, не идет ли к ним официант с заказом, но рядом никого не оказалось. И он решился:

— Это случилось до нашего знакомства. В девяносто втором. Он работал над горячим сюжетом, что-то про сицилийскую мафию. Ему надо было поехать туда на несколько недель. Он взял с собой в поездку свою невесту.

У Хадиджи сжалось горло.

— Как ее звали?

— Софи. Он считал эту поездку на Сицилию чем-то вроде предсвадебного путешествия. Он собирался жениться на ней после возвращения.

Она опустила голову, чтобы скрыть смятение: каждое его слово больно задевало ее.

— И что случилось?

— Девушку убили.

Хадиджа подняла глаза. Венсан грустно улыбнулся и снова наполнил свой бокал. Отпил большой глоток и прищелкнул языком:

— Они остановились в Катании, это большой сицилийский город. Однажды вечером, вернувшись из тюрьмы для несовершеннолетних преступников в Бикокке, Марк нашел ее тело в пансионе, где они жили.

Теперь она поняла, почему Марк такой странный. Психологическая травма. Это могло бы сроднить их. Но выходило наоборот: случившееся с Марком полностью изолировало его от других. Вдовец, полностью закрывшийся, замкнувшийся в своем горе.

— Дело рук мафии?

— Никто так и не узнал, но почерк был не их. Скорее работал какой-то псих. Типа «серийного убийцы».

— И что он с ней сделал?

— По-моему, мы выбрали скверную тему для разговора. Совершенно не подходящую для ужина при свечах.

— Расскажи мне.

— Ты уверена, что хочешь знать подробности?

— У меня нервы крепкие, можешь поверить.

Венсан сгорбился на стуле и уставился на бутылку с вином: она отбрасывала темные тени, подобно волшебному фонарю. Он продолжил глухим голосом:

— Марк не хотел рассказывать мне детали. Но я был вроде тебя: мне хотелось узнать побольше. Тогда я позвонил коллегам — итальянским папарацци, а у них были свои люди на Сицилии, среди карабинеров. Не прошло и недели, как я получил всю информацию. Мне даже удалось достать полное досье следствия. Знаешь, в Италии папарацци…

— И что ты выяснил?

— Нечто ужасное. Бедняжка напоролась на психопата.

Он замолчал, видно было, что он все еще колеблется. Схватил бутылку и еще раз наполнил бокал. Отпив, заговорил снова:

— Сначала он ее здорово избил. Потом заткнул ей рот и привязал к кровати шнурами от занавесок. Потом пошел в кухню и принес резиновые перчатки. Порылся в шкафу, нашел там кроссовки Марка, тоже на резиновой подошве. Потом он взял электроудлинитель и оголил провод на одном конце. Включил его в сеть и пытал ее током. Совал ей во влагалище провод под напряжением 220 вольт. Насиловал ее этим проводом. Потом вытащил кляп изо рта и заставил ее сосать провод под напряжением. В отчете о вскрытии говорилось, что у нее были сожжены все десны. И половые органы тоже.

Венсан отпил еще вина. Помимо своей воли, он разговорился:

— Но это еще не все. Мерзавец продолжил свое грязное дело. К этому времени она уже умерла. Во всяком случае, я надеюсь. После пытки электричеством убийца нашел в кухне рыбацкий нож с коротким кривым лезвием, которым срезают филе. Он вскрыл ей живот, от лобка до горла. Вытащил кишки и разбросал их по комнате.

Принесли заказ. Слишком поздно. Венсан продолжал хриплым голосом:

— Когда Марк вернулся домой, он увидел это жуткое зрелище. Внутренности на полу. Черный, вспухший рот, искривленный в чудовищной гримасе. И его кроссовки, его собственные кроссовки в луже свернувшейся крови.

Хадиджа онемела. Ей казалось, что она двигается в пространстве небытия. Она не падала: она летела, легкая, невесомая, над зияющими безднами. Прошла вечность, прежде чем она услышала собственный голос: