Бернадетт Энн Пэрис - За закрытой дверью

На третий день – спохватившись, видимо, что не кормил меня накануне, – Джек принес мне завтрак. Увидев нетронутый поднос, он взглянул на меня с любопытством:

– Не проголодалась?

Я помотала головой:

– Нет.

– Тогда завтрак я тоже унесу.

Он ушел, забрав оба подноса. Без доступа к еде терпеть было легче. Чтобы отвлечься от спазмов в желудке, я медитировала. К концу недели, видя, что я по-прежнему не притрагиваюсь ни к еде, ни к вину, Джек насторожился.

– Надеюсь, ты не объявила голодовку? – поинтересовался он, заменяя очередной нетронутый поднос новым.

Я вяло помотала головой:

– Я просто не хочу есть.

– Почему?

Я помолчала, прежде чем ответить.

– Видимо, я никогда до конца не верила, что до этого дойдет, – призналась я наконец, нервно теребя край одеяла. – Думала, что все же найду способ уберечь от тебя Милли.

– Дай угадаю: тебе казалось, что добро восторжествует над злом, да? Или что явится рыцарь на белом коне и спасет вас с Милли от уготованной вам участи?

– Что-то в этом роде. – Я подавила рыдание. – Но этого никогда не случится, так ведь? Милли переедет к нам, и я ничего не смогу с этим поделать.

– Конечно, не сможешь. И если тебя это утешит, то знай: у тебя с самого начала не было ни единого шанса. Но я рад, что ты постепенно примиряешься с неизбежным. С таким подходом тебе потом будет легче.

Я кивком указала на вино, стоявшее на новом подносе (стараясь не замечать аппетитную курицу с картошкой):

– А нельзя ли мне виски вместо вина? Конечно же нет?

– Виски?

– Да.

– Не знал, что ты пьешь виски.

– А я не знала, что ты психопат. Просто принеси мне виски, Джек. – Я устало потерла глаза. – Если тебе так интересно, меня отец угощал.

Чувствуя на себе его взгляд, я сидела свесив голову с безысходным отчаянием на лице. По крайней мере, я надеялась, что выгляжу именно так. Он ушел, заперев за собой дверь, однако невозможно было предсказать, принесет он виски или нет. Курица пахла одуряюще, и я начала медленно считать в уме. Пообещала себе, что наброшусь на еду, если до его прихода успею дойти до ста. Когда на лестнице послышались шаги, я не досчитала и до пятидесяти; на шестом десятке в замке повернулся ключ, и я быстро зажмурилась, боясь не увидеть виски и разрыдаться: ведь если он ничего не принес, то я напрасно мучила себя, отказываясь от еды почти неделю!

– Держи.

Я открыла глаза. Джек протягивал мне пластиковый стаканчик.

– Что это? – спросила я с подозрением.

– Виски.

Я потянулась к стаканчику, но он тут же отвел руку:

– Сначала поешь. Какая мне от тебя польза, если ты ослабеешь и не сможешь заботиться о Милли?

От этих слов по спине пробежал холодок. Но по крайней мере теперь было ясно, что я на правильном пути: ведь до этого он ни разу – ни разу! – не пошел мне навстречу, даже когда я всего лишь просила дать мне полотенце побольше. Помня о своей конечной цели, он наверняка не допустит, чтобы со мной что-то случилось, а значит, вполне возможно, будет удовлетворять какие-то просьбы – в пределах разумного. Я одержала важную победу; по плану предполагалось еще повременить с едой, но теперь я решила пойти на компромисс, иначе первый стакан виски может стать последним. Я же хотела, чтобы он приносил мне выпить каждый день после работы. Пусть у него войдет в привычку наливать виски сразу нам обоим.

– Я попросила виски, потому что надеялась пробудить аппетит, – сказала я, не опуская руку. – Так что можно я выпью?

Я ожидала отказа, но после секундного колебания он протянул мне стакан. С напускным воодушевлением я поднесла его ко рту; от паров алкоголя желудок сжался в комок, но у меня хотя бы появилась уверенность, что это виски, а не что-нибудь похуже. Чувствуя на себе его взгляд, я отпила глоток. До этого я ни разу в жизни не пробовала виски, и от жуткой горечи у меня чуть глаза на лоб не полезли.

– Что, невкусно? – усмехнулся он. Было ясно: он ни на секунду не поверил в мою любовь к виски и дал мне стакан лишь затем, чтобы выяснить мои истинные мотивы и понять, почему я хочу выпить до еды.

– А ты когда-нибудь пил виски из пластикового стакана? – парировала я, сделав еще глоток. – Вкус совсем не тот, уж поверь. Может, в следующий раз принесешь в стеклянном? – Я залпом допила остатки.

– Теперь поешь. – Он пододвинул ко мне поднос.

С затуманенной от виски головой я переставила поднос себе на колени. Еда выглядела божественно, и я могла бы опустошить тарелку в два счета. С трудом сдерживаясь, чтобы не заглотить все сразу и не жуя, я медленно, с напускным равнодушием отщипывала маленькие кусочки. Съев половину, заставила себя отложить нож и вилку. Не знаю, кто из нас двоих почувствовал себя более неудовлетворенным.