Холли Седдон - Постарайся не дышать

– Я попросила, чтобы мне дали посмотреть журнал регистрации посетителей «Голубой лагуны». Я не знала, что ищу, пока наконец не нашла.

– Моя мама, – произнес он и уставился на собственные руки.

– Твоя мама.

О визите мамы он знал уже какое-то время. Обнаружил это так же, как и Алекс: подпись в журнале регистрации – аккуратная, затейливая, выведенная строго по линеечке. Но, в конце концов, это жизнь, а не телевизор; и он, как истинный сын своей матери, не проронил ни слова.

Мама почему-то невзлюбила Эми. Никогда и ни к кому не проявляла она больше такой антипатии. Ненависть была ей несвойственна; вот чрезмерная опека – да, и вообще она постоянно о чем-то беспокоилась. Посторонним мама могла казаться высокомерной, однако свою семью она окружала безграничной любовью и заботой. Когда на сцене появилась Эми, в глазах матери начало проскальзывать какое-то новое выражение. Эми не сомневалась, что Сью ее ненавидит, и обычно не приходила, когда та была дома.

– Не понимаю, что я такого сделала! – восклицала она, то злясь, то едва сдерживая слезы. – Это потому, что она считает меня вульгарной? Или толстой? Я вообще-то тоже в приличную школу хожу! Пусть у нас мало денег, но вести себя я умею! Мама научила. Как же, блин, меня это достало, Джейк!

Она была права. И Джейкоб, не умея утешить, заливался румянцем.

Вероятно, поэтому мама была так подавлена случившимся. Трагедия Эми заставила ее опомниться, и теперь она сгибалась под чувством вины. В первое время Джейкоб регулярно видел, как она роется в сумочке в прихожей.

– Я выскочу на минутку, кое-что в машине возьму, – говорила она и, скользнув на водительское место, зажигала непослушными пальцами сигарету и затягивалась, а потом, откинувшись на спинку, выдыхала дым.

Возвращалась она с красными глазами и с мятным леденцом во рту.

Раньше он никогда не видел ее с сигаретой. По правде говоря, она вообще не признавалась, что курит. До того самого дня.

– Твоя мама не сказала тебе, что была у Эми? – спросила Алекс.

– Нет, не сказала.

– А почему, как ты думаешь?

– Не знаю. – Он повернулся к окну и покачал головой. – Наверно, не хотела ворошить прошлое. Не хотела, чтобы я оглядывался назад. Она тогда почти сразу сказала, что я должен жить дальше. Не могла же она после такого сама открыто окунуться в прошлое с головой.

– У них с Эми были хорошие отношения?

– Нет. Они не ладили. Эми говорила, что мама заносчивая и смотрит на нее свысока. А мама считала, что Эми плохо на меня влияет.

– И из-за этого она потом чувствовала себя виноватой?

– Наверно, не знаю…

– Почему она перестала навещать Эми?

– Да она приходила-то всего несколько раз, как я понял. И в последние пару лет ее не было – судя по журналу посещений, за которым я все время слежу.

– Да, похоже, она появлялась там крайне нерегулярно. Последний раз был два года назад в августе.

– Я тогда как раз женился. Ну и она, наверно, решила, что я уже достаточно оправился.

– Возможно. Но меня очень смущает одна вещь. Зачем она привела с собой твоего брата, Тома?

Проснулся он очень рано. В горле пересохло. Рядом, лежа на боку, храпела Фиона. Не самая приятная привычка, появившаяся у нее во время беременности, однако этим утром Джейкоб был ей рад. Фиона выводила носом басистые рулады, а это означало, что из страны грез она вернется еще не скоро.

Джейкоб сел и спустил с кровати сначала здоровую ногу, потом больную. Рассвет только начался. Вдоль нижнего края жалюзи загоралась оранжевая полоса.

По утрам ему всегда было тяжело вставать. Том такой проблемы вообще не знал: выбегал из своей комнаты, едва занимался рассвет, и вырубался почти сразу после ужина, в то время как Джейкоб, тщетно пытаясь заснуть, ворочался в постели всю ночь и потом полдня не мог разлепить глаза. В этом смысле они с Томом были просто земля и небо.

Какого черта ты там делал, Том?

Вот бы можно было просто подойти к брату и натянуть ему трусы. И встряхнуть как следует, чтобы посыпались секреты, над которыми они бы оба потом посмеялись. Но у них с Томом не такие отношения.

Когда-то они были неразлучны. Затем появилась Эми, и он выбросил брата из жизни, словно ненужную вещь. Они больше не играли вместе; Джейкоб с обеда и до ночи торчал в своей комнате, слушая музыку и безуспешно пытаясь сочинить ответ на очередное любовное послание Эми.

Ее письма… Если бы у него хватило духу сохранить хоть одно! Но он уничтожал их сразу после прочтения, прямо как Джеймс Бонд, получивший секретные инструкции. Правда, у него не было необходимости скрывать от врага свою принадлежность к разведке – он просто избавлялся от всего, что могло вызвать неодобрение матери.