Холли Седдон - Постарайся не дышать

Сегодня среда. Скоро появится Джейкоб. Будет держать руку Эми осторожно-осторожно, словно она стеклянная, и переживать, как бы кто не заметил. Воодушевленная своими ночными успехами, возбужденная пробежкой, она даже подумала, не зайти ли и ей навестить Эми. Но потом пробежала мимо и устремилась в сторону Саутборо, ощущая, как в ушах свистит ветер, а в голове проясняется.

Чуть раньше у меня был Джейк. Он расчесал мне волосы. Мне показалось, что он уже делал это раньше, но как такое возможно? На ком ему было тренироваться? Сестер у него нет, а я его первая девушка. Теоретически он, конечно, мог насчет этого соврать, но, поскольку мы с ним дружим с семи лет, я была бы в курсе. Да к тому же он и врать-то не умеет.

Так вот, сегодня утром он все делал очень уверенно. Отделял пряди волос и вычесывал колтуны – снизу вверх, так что больно не было. Но мне не понравилось: у нас с ним не такие отношения. Когда на стадионе мы держимся за руки, я только и замечаю, как сдавливаются ладони и переплетаются потные пальцы. Не очень приятное ощущение. Мы пока еще только разбираемся с физической стороной дела, а расчесывать волосы – это слишком интимно. В последнее время мои волосы даже мама почти не трогала – не считая того раза, когда мы пытались (безуспешно) сделать прическу как у Бьорк, и еще пары раз, когда она выпрямляла мне их феном перед школьной дискотекой.

Кстати, а когда дискотека? Письма до сих пор нет. Вот же тянут до последнего – семестр-то уже вроде закончился почти. Надо потрещать с Дженни и Бекки и решить, что мы наденем. Такое впечатление, что я с ними сто лет не общалась; но не могла же я все лето проспать, в конце концов! Надеюсь, они меня не кинули?

Он проснулся в своей детской кровати. Ноги и одна рука свешивались с постели, точно он потерпел кораблекрушение и теперь плыл на каком-то обломке.

Сначала он не мог понять, где он и почему, но потом вспомнил и сел рывком в кровати, так что чуть опять не сломал больную ногу.

На его чертыхания вбежала мама:

– У тебя все в порядке, дорогой?

Опасливо потирая ногу, Джейкоб натянул одеяло до подбородка, чтобы прикрыть голый торс.

– Который час, мам?

– Половина десятого примерно.

– Что?! Охренеть! Прости, мам. Почему ты меня не разбудила?

– Я подумала, тебе нужно поспать. Что-то не так?

– Да нет, все нормально. Не волнуйся. – Он попытался изобразить успокаивающую улыбку.

Интересно, медсестры заметят? Скажут что-нибудь в следующий раз? Эми-то точно ничего не поймет. По крайней мере, он на это надеялся.

– Я принесу тебе чаю. Что ты будешь, тосты или яйцо всмятку?

– Чая хватит, мам. Спасибо.

Просто удивительно, как это ему дали поспать. Когда он еще ходил в школу, сон был практически единственным поводом для серьезных раздоров. Джейкоб был стопроцентной совой и с удовольствием спал бы весь день, но мама воспринимала любое «разбазаривание» светового дня как личное оскорбление.

Она запрещала ему спать по утрам, пока не нашли Эми. Потом его оставили в покое, и он ночами напролет бродил по дому, без конца заваривая себе чай, перемещаясь из кровати на диван в гостиной и обратно, включая телевизор, чтобы перед глазами что-то мельтешило. А когда он пошел на «A-levels», негласная договоренность стала практически официальной. Он жил ночью, Том – днем, и пересекались они очень редко.

Отца он в тот период практически не видел. Возможно, при других обстоятельствах его бы постепенно подвели к пустующему месту Саймона, с которым отец раньше был неразлучен. А может, эту привилегированную позицию так никто бы и не занял.

Когда-то здесь кипела жизнь, но потом обитатели стали уходить один за другим, и скоро в доме повисло гнетущее молчание.

Джейкоб оглядел кухню. Тот же чайник, тот же тостер, прикрытый выцветшей тканевой салфеткой, тот же фарфоровый контейнер для яиц в виде курицы со знакомой щербиной сзади.

– Удивительные все-таки вещи могут творить эти гормоны, – сказала Сью. – Их воздействие на женский организм так легко недооценить. А уж беременная женщина вообще попадает в полную зависимость от происходящих в ее теле изменений. – Потянувшись через стол, она погладила сына по щеке: – Я в свое время вела себя с папой просто ужасно!

– Это не то. Она не просто ведет себя ужасно или как-то нелогично. Все гораздо глубже. Она говорит, что не знает, что творится у меня в голове. И считает, что я от нее отгораживаюсь.