Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

– Якоб! Всё в порядке? – заверещала со второго этажа Черстин – как всегда, в нос.

Классическая пьеса по радио снова донеслась до ушей Томми. Он начал подпевать, почти беззвучно, одновременно поднимаясь по лестнице со сковородой в руке.

– Якоб! – снова позвала мужа хозяйка дома.

Янссон напевал все громче с каждой ступенькой.

– Якоб! – закричала женщина еще раз.

Томми ускорил подъем.

Черстин Андерссон лежала одна на двухспальной кровати. На носу – очки, нижняя часть лица скрыта под одеялом. Томми вошел в спальню, мурча под нос классическую мелодию.

Прокурор закрутила головой, но деваться ей было некуда. Янссон лег на нее, навалился всей тяжестью тела. Обнял Черстин за шею одной рукой и приподнял ее голову. А потом нащупал трусы под ночной сорочкой и снял их.

– Томми, дорогой…

Голос Андерссон сорвался.

В том, что теперь гнусавил под нос Янссон, трудно было узнать ту мелодию, которую играло радио. Томми расстегнул джинсы свободной рукой.

Черстин извивалась, она не хотела дышать его запахом. Ее страх вскружил полицейскому голову.

Он вытащил из штанов член и прошептал, наклонившись к уху Черстин:

– Ну… теперь ты будешь держать рот на замке, фру Андерссон…

Однако что-то пошло не так. Томми почувствовал, что член слаб. Мертв… Стыд волной окатил его с головы до ног. Он растерялся. Все ушло, иссякло в один момент – решительность, злоба, уверенность в своей правоте. Янссон лежал верхом на прокуроре Черстин Андерссон… Что он забыл в ее постели?

Рука, сжимавшая ее шею, ослабла. Черстин передалось его смятение.

– Что ты сделал с Якобом, Томми? – спросила она.

Янссон молчал.

– Зачем? – задала женщина новый вопрос.

Томми пробурчал в ответ что-то невнятное.

– Он жив? – продолжала допытываться хозяйка дома.

– Думаю, да.

– А моя собака?

– Мертва.

– Но зачем, Томми?

Полицейский крепче схватил Андерссон за шею и посмотрел ей в глаза. Как же он устал от всего этого…

– Я не знаю, – ответил Томми.

Прокурор всхлипнула.

– Ты немедленно встанешь и уйдешь отсюда, – приказала она.

– Почему ты не слушаешь меня, Черстин? – спросил Янссон, пропустив ее слова мимо ушей.

– Уходи, – повторила женщина.

– Я просто хочу понять, Черстин, – продолжал Томми. – Что я сделал не так?

Его вопрос прозвучал почти умоляюще.

– Я хочу спуститься к мужу, – сказала Андерссон.

Но Янссон ее не слышал.

– Он гомик, почему ты пошла за него?

– Томми, милый, пусти… – запричитала Черстин.

Полицейский крепче сжал ей шею. Она выпучила глаза и заскулила. Ее тело стало твердым, как палка. Томми надавил локтем ей на горло, так что из нее вышел воздух. Черстин пыталась освободиться, но была слишком слаба. Ее лицо посинело, покрылось черными пятнами. Но она все еще сопротивлялась, скорее рефлекторно. Янссон отвел ее руки и забрался на нее, сосредоточив все силы на ее горле. И снова загнусавил себе под нос, выдавливая из Андерссон жизнь.

Она махала руками, но все было бесполезно. Рот Черстин беззвучно открывался, словно она пыталась что-то сказать. Томми сделал последний рывок.

В этот момент за спиной у него послышались шаги. Краем глаза Томми увидел Якоба с кухонным ножом в руке. Хозяин дома приблизился – дыша отчаянием и страхом – и вонзил ему нож между лопаток.

Янссон закричал и отпустил Черстин. Якоб ударил снова, и Томми сполз на пол рядом с кроватью. Его тело ослабло – нож задел что-то важное. А Андерссон уже снова наступал на него. Полицейский прикрылся рукой, и следующий удар пришелся ему в предплечье. Томми поднялся на ноги и, пригнувшись, вывалился на кухню. Он тоже хотел взять нож, чтобы прикончить обоих хозяев, прежде чем отправиться к черту.

Но дверь спальни закрылась за ним, и в замке повернулся ключ. Янссон какое-то время постоял рядом с ней, подергал за ручку. Заперто – он почувствовал себя обманутым.

Теперь они вызовут полицию.

Томми спустился по лестнице. Сладкоголосый Якоб прикрыл мертвого пса полотенцем. Янссон взял полотенце, вышел в темноту и сел в машину. Засунул полотенце под рубаху и прижал его к ране на спине. Она не представляла опасности для жизни, но сильно кровоточила. Так же, как и рана на предплечье.

Томми поехал на юг, в сторону Нючепинга и Скавсты – маленького аэропорта с множеством магазинов низких цен. Купил билет на рейс до Лондон-Стэнстеда, воспользовавшись албанским паспортом. Ожидая посадки, он прятался в туалете.

Кресло из прорезиненной ткани оказалось тесным. За окном стояла непроглядная тьма. Янссон облажался вчистую, что, впрочем, бывало с ним и раньше. Конченый лузер.