Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

Боман подошел к женщине за регистрационной стойкой. Она улыбнулась ему, как и всем, несмотря на порезы на его лице и измученный вид.

– Куда летят эти «Джеты»? – спросил ее Эдди.

Служащая заглянула в бумаги.

– В Колумбию. – Она вгляделась в текст на мониторе. – Перейра… А самолет называется… – Женщина опять сощурилась. – «Матекана»… Хотя, возможно, я произношу это неправильно.

– Возможно, – согласился Боман. – А кто пассажиры? – Он вытащил полицейское удостоверение.

Его собеседница покачала головой:

– Этого я сказать не могу. Только пункт назначения, извините.

– То есть как не можете? – Полицейский снова помахал удостоверением.

– Извините, нет… – Женщина сжала губы, как будто приготовившись к тому, что ее будут пытать.

Эдди выудил из кармана телефон и нашел в Интернете статью Каролины Бергер с фотографией. Увеличил ее – изображение размылось.

– Эта женщина тоже на борту? – задал он новый вопрос.

– Не знаю.

– То есть как это не знаете? Она улетела в одном из «Джетов»? Помогите мне, эта женщина в опасности.

Регистраторша засомневалась.

– Возможно, женщина с похожей внешностью и взошла на борт.

Исчерпывающе и обтекаемо. Ответ-алиби – служащая осталась довольна.

Час спустя Эдди забронировал билет на чудовищный двадцатичетырехчасовой перелет из Хельсинки до расположенной в Колумбии Перейры через Лондон и Боготу. А еще через пять часов он сидел в отделении эконом-класса и ждал окончания посадки на Лондон. Боман дрожал, мерз. Мимо его места рядом с проходом сновали пассажиры.

Четверо мужчин заняли места в одном ряду. Двое – крепкие, с обритыми головами. Еще двое – «латиносы». Они летели вместе. Один из них показался Эдди знакомым. Их взгляды встретились – и мужчина кивнул Боману, как это делали в Афганистане солдаты перед боем. Эдди кивнул в ответ. И тут он понял, кто был этот человек. Арон Гейслер – правая рука Гектора Гусмана. В материалах предварительного расследования бойни в «Трастене» имелась его размытая фотография. То, что эта компания летела в Боготу, разумеется, не было случайностью. Боман двигался в правильном направлении. Но Арон его видел, и Эдди это не нравилось.

Он справил себе новую одежду в Хитроу – темно-синие брюки карго с множеством карманов и такого же цвета рубашку, которую ему тут же, в бутике, приспособили под гипс, отрезав рукав. Потом за немыслимые деньги купил место в бизнес-классе и проглотил болеутоляющее и антибиотики. Забронировал билет от Боготы до Перейры и вылетел уже через час ближайшим рейсом – и все ради того, чтобы избежать новой встречи с Ароном.

В аэропорту Боман прятался в туалете, а потом последним поднялся на борт А340. Гейслера нигде не было. Эдди скорчился в кресле, замкнувшись в своей боли, и уснул тяжелым сном без сновидений.

Так он проспал весь перелет до самой Южной Америки.

Всего в частном «Джете» было четырнадцать мест. Майлз и Санна лежали на носилках в передней части салона возле пилотов. Ими занимались врач и медсестра.

Альберт тут же уснул и проснулся, лишь когда шасси коснулись земли в аэропорту Бромма. Там он посмотрел в иллюминатор.

Дом… Стокгольм… Швеция… Это совсем ненадолго.

Йенс с Лотаром вошли в самолет и сначала направились к Майлзу и Санне. Тидеманн перекинулся несколькими фразами с доктором, а потом они прошли в заднюю часть салона. Михаил поднялся и поднял руку в знак приветствия. Валь прошел мимо него и обнял Альберта.

Внезапно за них спинами нарисовалась фигура сына Гектора.

– Привет, Лотар, – сказал Альберт.

– Привет, Альберт.

Прежде они не виделись. В Мюнхене, где Ханке держал их в заточении, мальчиков разделяла стена. Они переговаривались через вентиляционное отверстие.

Лотар присел на корточки перед Альбертом, и они уставились друг на друга. Самолет тронулся с места.

– Я с самого начала знал, что так будет, – сказал Тидеманн.

– Знал о чем?

– Что ты сделаешь все, чтобы спасти меня.

– Это не я… Михаил, Майлз, Санна, мама – вот кто тебя спасал. Я не сделал ничего особенного.

Альберт откинулся в кресле и стал глядеть куда-то в пространство. Губы его растянулись в невеселой улыбке. К глазам подступали слезы, но он не мог заплакать при Лотаре и сдерживался. Лотар делал то же самое. Он был смущен и растерян.

Йенс и Михаил сели рядом. Машина набрала скорость на взлетно-посадочной полосе, а потом взмыла в воздух, описала дугу и легла на курс.