Джонатан Келлерман - Дочь убийцы

И сорок девять центов.

– Это, – сказал Рэнсом, – после уплаты налогов, Грейс. Ты – очень богатая женщина.

Доктор Блейдс читала истории о людях, выигравших в лотерею и клявшихся, что их жизнь не изменится. Разумеется, жизнь менялась – только идиоты могли делать вид, что это не так. Нет никакого смысла игнорировать ситуацию, в которой она оказалась. Главное – не утратить контроль.

Она позвонила Майку Либеру и сказала, что потратит часть средств, но хочет, чтобы он продолжал управлять ее деньгами.

– Если нужно потратить, используйте доход, а не основной капитал, – сказал он.

– Какой доход?

– Вы не прочли? У вас не облагаемые налогом облигации. Процент составляет более шестисот тысяч ежегодно. Этого достаточно на туфли и маникюр, правда?

– Более чем достаточно. Значит, продолжаем, как прежде?

– Почему бы и нет? Вы же не против, если я не буду устраивать спектакли, да?

– Прошу прощения?

– К большинству клиентов я должен приезжать два раза в год с графиками и диаграммами, демонстрируя, какой я молодец. Малкольм и Софи понимали, что это пустая трата времени.

– Согласна.

– Кроме того, – сказал Либер, – я хочу предупредить вас с самого начала: в какие-то годы дела будут идти лучше, в какие-то – хуже. Тот, кто осмелится утверждать иное, – бесстыжий обманщик.

– Логично, Майк.

– Вы можете позвонить, если у вас возникнут вопросы, но ваши вопросы должны быть профессиональными. Лучше читать ежемесячные отчеты – там все есть. Если хотите знать больше, я порекомендую литературу по основам инвестирования. Самый лучший автор – Бенджамин Грэм.

– Буду иметь в виду, Майк.

– Хорошо… Ах да, я выслал вам несколько чеков, чтобы вы могли потратить столько, сколько вам нужно.

– Спасибо, Майк.

– Не за что.

За следующий год Грейс продала дом на Джун-стрит, передав наиболее ценный антиквариат и предметы искусства арт-дилеру из Пасадины, и поместила все бумаги Малкольма и Софи в специальное хранилище документов. Когда-нибудь она их прочтет. Но не теперь.

Используя вырученные за дом деньги, Блейдс избежала уплаты налога на реализованный прирост капитала, что позволяло сделать безналоговый обмен по правилу 1031: она приобрела дом на Ла-Коста-Бич по сходной цене, потому что он был крошечным и подходил только для одного человека, а местные власти не давали разрешения на перестройку. Остаток денег был потрачен на домик в Западном Голливуде, который Грейс превратила в новый офис.

На следующий день после закрытия обеих сделок она приехала в агентство по продаже автомобилей в Беверли-Хиллз, продала «БМВ» и купила «Астон Мартин». Черный и почти новый. Его предыдущий владелец обнаружил, что с трудом помещается за рулем. Универсал «Тойота», тоже почти новый, стоял в углу парковки. Выяснилось, что он принадлежит продавцу. Психотерапевт удивила его своим предложением, но в конечном итоге уговорила оформить все одной сделкой.

Она точно знала, что хочет спортивный автомобиль, и даже подумывала о винтажном «Тандерберде», но решила, что это буквально глупо и банально.

В первый месяц Грейс проехала на «Астон Мартин» две тысячи миль. Сочетание бешеной скорости и безрассудства почему-то воспринималось ею как искупление.

Может быть, придет день и она перестанет рисовать в своем воображении ту ночь, когда у нее отняли ее близких.

Она ничего не узнавала о той аварии. Сознательно. Не обсуждала это с Гарденером и полицией, не читала никаких отчетов.

Она даже не знала, кем было пьяное ничтожество за рулем, разрушившее ее жизнь, – мужчиной или женщиной.

Несмотря на все, что Грейс говорила пациентам о доверительном общении, она хотела, чтобы о ней забыли. Думала, что потом все изменится.

А пока она будет садиться за руль.

На следующее утро после того, как она впервые увидела парня по имени Яд, Грейс отправилась в район Клермон.

В семь часов утра она сидела под гигантским деревом с похожей на зонтик кроной и наблюдала за редкими машинами, сворачивавшими на Эйвелина-стрит и выезжавшими оттуда. Дерево, названия которого доктор не знала, было самым большим в роще, обрамляющей лужайку, которая носила название «Парк Острова обезьян».

Здесь не было ни обезьян, ни воды, ни острова. Вообще ничего, кроме трети акра травы в окружении мощных стволов с раскидистыми ветвями, гнувшимися под тяжестью зеленых листьев.

Ребенок, предвкушавший встречу с обезьянами, был бы разочарован. Возможно, именно поэтому парк пустовал.