Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Ноеминь встала и обратилась к Добкину:

— Генерал… я… я просто вызвалась быть его помощницей… посыльной. Да, может быть, я пришла на эту позицию именно потому, что узнала о винтовке с оптическим прицелом. Но… стрелять по мишеням и по живым людям — это далеко не одно и то же, не так ли? Я не думаю…

Добкин с симпатией посмотрел на нее.

— Иаков…

Хоснер подошел к девушке и грубо схватил ее за руку.

— Послушай, ни один из моих людей не может сравниться с Брином в меткости стрельбы. А когда я спрашивал всех на этом холме, нет ли у кого снайперской подготовки, никто не вышел вперед. Ты скрыла от меня, что прошла специальную подготовку, и, видит Бог, ты ответишь за это! Отныне считай себя снайпером. И, когда сегодня ночью увидишь, как эти самцы -ашбалы взбираются на холм, подумай, что они сделают с тобой, если захватят его.

Девушка повернулась и побежала вниз по склону.

Брин выглядел смущенным.

— Я позабочусь о ней, шеф.

— Позаботься, — бросил Хоснер и зашагал в направлении «Конкорда». Добкин последовал за ним.

Все работы завершить утром не удалось, и теперь, в середине дня, в самое пекло, большинство людей сделали перерыв в работе, как это делалось в Израиле, да и на всем Ближнем Востоке. Они сидели под «Конкордом», большие дельтовидные крылья защищали их от лучей палящего солнца.

Команда, разбиравшая имущество внутри самолета, вытащила пищу, к которой вчера пассажиры едва притронулись, и с помощью горелки начала разогревать ее на алюминиевых листах. Всевозможные напитки сложили отдельно в яму, вырытую под самолетом. Там были и бутылки вина из багажа, и банки с соком, и коктейли с бортовой кухни. Пассажирам разрешено было брать дополнительный багаж, в результате чего каждый прихватил с собой массу пакетов с израильскими продуктами — как в качестве подарков, так и для себя. А от напряженной работы у всех разыгрался зверский аппетит.

Иаков Лейбер, назначенный Хоснером ответственным за запасы продовольствия, похоже, хорошо справлялся со своими обязанностями. Хоснер положил руку на плечо маленького стюарда.

— Какова обстановка, стюард?

Лейбер вымученно улыбнулся.

— Мы можем есть и пить, как короли… один день.

— А что мы будем делать, скажем, еще два дня?

— Страдать от голода и жажды… но не умрем.

— А три дня?

— Жажда совсем замучит.

Хоснер кивнул. Если продолжать заниматься физическим трудом на такой жаре, через три дня начнется обезвоживание организма. А может, и еще раньше. Тогда никто не сможет разумно рассуждать, все мысли будут только о воде. А это конец, даже если оборона еще будет держаться. Столько осад закончились подобным образом! Еда не проблема. Люди могут неделями почти ничего не есть.

— Я тщательно рассчитал количество воды в резервуаре, — подал голос Лейбер. — Получается по пол-литра в день на человека.

— Маловато.

— Да, сэр. — Стюард опустил взгляд на землю и отшвырнул ногой кусок глины. — Мы можем вырыть колодец.

Хоснер окликнул Добкина, стоявшего возле загона для скота.

— Нашел что-нибудь интересное, да?

— Похоже на то, — крикнул в ответ Добкин. — Разрушенная крепость, засыпанная пылью и обломками. — Он подошел ближе. — Ну, что тут?

— Я собираюсь вырыть колодец, — сообщил Хоснер.

Добкин покачал головой.

— Ты найдешь под землей много интересных предметов, но только не воду. Во всяком случае, пока не докопаешься до уровня Евфрата. — Он приблизился к Хоснеру и Лейберу. — А почему бы нам не послать людей за водой к реке?

Теперь Хоснер покачал головой.

— Ты же знаешь, у них вокруг расставлены часовые.

— С наступлением темноты. Мы сможем добыть воду, если они не будут атаковать с западного склона. Я сам возглавлю группу.

— Сегодня вечером тебе придется сделать телефонный звонок из гостиницы.

Добкин рассмеялся.

— У меня нет местных монет.

Хоснер улыбнулся в ответ.

Добкин посмотрел на протекавший внизу Евфрат.

— Они набивали глиной и илом деревянные формы и выкладывали их на солнце, — сказал он как бы между прочим. — Солнце высушивало кирпичи, а в качестве строительного раствора они использовали ил Евфрата. А в кирпичах выдавливали клеймо. Львов и мифологических зверей. Цари приказывали также выдавливать на каждом кирпиче свои имена. «Я, НАВУХОДОНОСОР, ЦАРЬ ВАВИЛОНА, СЫН НАБОПАЛАСАРА, ЦАРЯ ВАВИЛОНА». А иногда кирпичи покрывали красной, синей, желтой или зеленой глазурью. Они построили самый красивый и разноцветный город в мире. — Добкин откинул ногой кусок бурой земли и сделал несколько шагов. Он устремил взгляд на запад, через бесконечные, покрытые грязью равнины, освещенные лучами красно-желтого солнца, которое еще стояло высоко над горизонтом. — А потом они захватили Израиль и угнали евреев на реки вавилонские. Вот сюда, Иаков. Евреи стояли прямо здесь и укладывали кирпичи, скрепляя их илом, чтобы эта крепость могла выстоять под ударами войск персидского царя Кира. Это было две с половиной тысячи лет назад. Но Кир захватил Вавилон и отпустил евреев домой. Почему? Кто знает? Но они ушли. Вернулись в Израиль. И нашли Иерусалим в руинах. И все же они вернулись в него, вот что важно. — Он поднял взгляд, как бы возвращаясь к реальности. — Но для нас более важно то, что не все из них вернулись в Израиль.