Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Все занимались укреплением оборонительных позиций, за исключением небольшой группы добровольцев, вызвавшихся обшарить восточный склон холма в поисках оружия и боеприпасов. Они взяли с собой алюминиевые стойки и листы, собираясь использовать их как лопаты или совки, чтобы похоронить оставленных на поле боя двух мертвых арабов.

Среди израильтян семь человек получили ранения. Один из них — делегат мирной конференции Хайм Тамир — был ранен тяжело. Раненые вместе с Капланом удобно разместились в загоне для скота, где Хоснер приказал организовать лазарет, под присмотром двух стюардесс.

К передней кромке правого крыла «Конкорда» соорудили из земли и глины нечто вроде насыпи со ступеньками, чтобы было легче подниматься на крыло, а оттуда в самолет. Вспотевшие, раздетые по пояс мужчины пользовались самодельными инструментами, сделанными из обломков самолета. Землю таскали в сумках и одеялах, а утрамбовывали руками и ногами.

Хоснер забрался на почти готовую насыпь, перепрыгнул с нее на крыло и вошел в пассажирский салон через аварийный выход.

В хвостовой части салона, уставившись на него, сидели Добкин и Бург. Что это, заседание трибунала?

Хоснер двинулся по проходу. Солнце светило сквозь маленькие иллюминаторы, а в его лучах, пробивавшихся через дыру в герметической перегородке, плыли частицы пыли.

— Доброе утро, — поздоровался Хоснер, оставшись стоять в проходе. В салоне еще чувствовался запах горелого керосина.

Оба кивнули ему в ответ.

Добкин прочистил горло.

— Иаков, нам очень жаль, но, если мы хотим добиться соблюдения дисциплины, мы должны быть безжалостны по отношению к тем, кто не подчиняется приказам.

Хоснер демонстративно посмотрел на свои часы.

— Послушайте, единственное, в чем вы правы, так это в том, что я действительно не могу командовать людьми, не исполняющими приказы. А командую здесь я. И если кто-нибудь откажется выполнять мои приказы, включая и вас обоих, то этот человек будет арестован и предан суду.

Добкин наклонился вперед.

— Ты решил взбунтоваться?

— Я бы это так не назвал.

— А я бы назвал. Старший по рангу среди нас министр иностранных дел. И, как избранный член кнессета, он…

— Забудь об этом, генерал. Большинство вооруженных людей подчиняются мне. Министр иностранных дел может быть главным формально, но на деле главные здесь мы, и вы это понимаете. Именно поэтому вы даже не потрудились пригласить его на наше маленькое совещание. Единственный вопрос заключается в том, кто главнее из нас троих. Я заявляю, что главный я. Но если вы хотите, чтобы мои приказы передавались через министра иностранных дел или через кого-то из вас, то меня это вполне устраивает. Но вы должны хорошо понимать, кто отдает эти приказы. Договорились?

Воцарилось долгое молчание, потом впервые заговорил Бург:

— Мне кажется, что это классический маневр, основанный на теории игр фон Неймана-Моргенштерна [7] Теория игр — раздел математики, изучающий формальные модели принятия оптимальных решений в условиях конфликта. . Иаков, с нашего молчаливого согласия, узурпировал власть, лишив ее министра иностранных дел. И после того, как мы сделали этот шаг, обратной дороги для нас уже не было. А теперь Иаков ловко заставляет нас подчиняться ему. Совершенно в духе Макиавелли. — Голос Бурга звучал спокойно.

Хоснер промолчал.

Снова воцарилось долгое молчание, которое нарушил Добкин.

— Зачем ты делаешь это, Иаков?

Хоснер пожал плечами.

— Наверное, потому, что я здесь единственный, кто понимает, что делать в данной ситуации. Я доверяю себе. А вы меня немного беспокоите.

Добкин покачал головой.

— Нет. Мы попали сюда по твоей вине. И теперь ты хочешь спасти нас. Хочешь быть героем и гордо держать голову, если… когда мы вернемся домой. И тебе ни с кем не хочется делить славу.

Лицо Хоснера залила краска.

— Считай, как хочешь, генерал. — Он повернулся и направился к двери, бросив через плечо: — Совещание штаба ровно в полдень. Здесь, в самолете.

Выйдя из самолета, Хоснер разыскал Бекера и Кана. Они сидели в тени дельтовидного крыла, склонившись над схемой дополнительной силовой установки. Хоснер присел рядом на корточки.

— Почему у нас ничего не вышло с радиосвязью прошлой ночью?

Ему ответил Кан:

— Мы никак не могли сосредоточиться из-за этого проклятого шума.

Хоснер улыбнулся.

— Извините. Сегодня ночью мы постараемся не шуметь.