Нельсон Демилль - Реки Вавилона

— Иногда мне кажется, что мы очень одиноки на этой большой планете. А иногда, что люди проявляют о нас заботу.

Генерал Хар опустил голову, разглядывая свой кофе. Он никогда не верил в мирную конференцию, пока о ней велись только разговоры. Но сейчас он видел, как искренне верили в нее другие люди, и испытывал некоторое чувство вины за свои подозрения, что по какой-то причине — незначительной конечно — она будет сорвана. Генерал поднял голову и посмотрел на премьер-министра.

— Мой опыт военного говорит, что люди начинают думать о мире только в последнюю минуту. Но к этому моменту зачастую уже невозможно изменить ход событий.

— А какое, но вашему мнению, сейчас время на наших часах, генерал?

— Не могу сказать, сэр. Все дело в том, чтобы правильно определить последнюю минуту. Никогда не знаешь, что до нее осталось пятнадцать минут, а понимаешь, что она прошла, только спустя пять минут.

Снова подошел помощник с телефонным аппаратом и обратился к премьер-министру:

— Вашингтон. Госдепартамент.

Премьер-министр бросил взгляд на генерала Хара и взял трубку.

— Слушаю, господин секретарь. Как ваша ферма в Виргинии? Да, я знаю, почва в прибрежном районе сильно засолилась с того момента, как ваши предки поселились там. Времена меняются. А приливы не прекращаются. У нас здесь аналогичные проблемы. Ведь у моря столько пространства, но оно, похоже, хочет захватить еще и землю. — Они несколько минут поговорили, не касаясь напрямую основной темы, затем премьер-министр положил трубку и повернулся к Хару. — Наша репутация сторонников крайних мер по отношению к терроризму не повредила нам, генерал. Все желают убедиться, что мы еще не оставили намерения вести мирные переговоры.

Забыв о дисциплине и субординации, генерал Хар спросил:

— А мы действительно не оставили этого намерения?

Премьер-министр оглядел командный пункт, немного помолчал, потом сказал:

— Я не знаю, генерал. «Конкорд 01» уже не вернешь. Но, думаю, настрой людей будет в огромной степени зависеть от того, что произойдет с «Конкордом 02». Почему террористы до сих пор не связались с нами, генерал?

— Понятия не имею.

Премьер-министр кивнул.

— Может быть, они не собираются…

— Что не собираются, сэр?

— Не обращайте внимания. Вы читали отчет, полученный из «Аэроспасьяль»?

— Да. Его содержанию точно соответствует поговорка: «С глаз долой — из сердца вон». Толку от этого отчета никакого.

Премьер-министр снова кивнул.

— А эти палестинские минометчики, похоже, вообще ничего не знают.

— Я бы удивился, если бы они знали.

— Может быть, мы упускаем что-то, Мотти?

Хар покачал головой.

— Нет. Я так не думаю. Мы делаем здесь все возможное. Связались с другими командными центрами ВВС от Тегерана до Мадрида, они нам помогают. Теперь все зависит от успехов разведки.

— Или если мистер Ахмед Риш соизволит позвонить нам и сообщить, что происходит.

— Я предпочел бы, чтобы мы выяснили это сами.

Премьер-министр бросил последний взгляд на командный пункт.

— Занимайтесь этим, Мотти. Позже я поговорю с вами.

— Слушаюсь, сэр. Где я смогу найти вас, если поступит срочная информация?

Премьер-министр задумался. В Тель-Авиве находились лучшие средства связи и транспорта, да и в других отношениях он был более безопасным местом. Министерство обороны настояло, чтобы во время любых кризисов Тель-Авив являлся центром руководства операциями. Но, с другой стороны, Иерусалим был столицей государства, и не только административной столицей, а сердцем и душой Израиля. Символом всеобщего духовного единства. И, даже если бы там остались только камни и изъеденная солью земля, как после ухода римлян, Иерусалим остался бы Иерусалимом.

— В Иерусалиме. Я отправляюсь в Иерусалим.

Хар кивнул и позволил себе улыбнуться.

Премьер-министр покинул командный пункт.

Тедди Ласков стоял один на бетонированной предангарной площадке в военном секторе аэропорта Лидды. Первые робкие лучи рассвета осветили небо на востоке и очертания Самарианских холмов, возвышавшихся над равниной Шарон.

Оторвав взгляд от неба, Ласков посмотрел на темные рулевые дорожки, где стояли двенадцать истребителей F-14, чуть освещенные огнями расположенного вдали здания международного терминала. Они стояли тихо, как часовые, охраняющие рубежи цивилизации и гуманизма. Люди называли их боевыми самолетами, но, по мнению Ласкова, их можно было с таким же успехом называть мирными самолетами. Он будет скучать без них. Будет скучать без запаха кожи и масла, без кофейного бара в помещении для дежурных экипажей, без потрескивания в наушниках. А особенно он будет скучать без мужчин и женщин, которые сделали ВВС Израиля не просто собранием дорогостоящих машин. От его первого самолета в России до последнего самолета в Израиле — или, как говорят летчики, от первых стояночных колодок до последних — прошло сорок лет. «Это в любом случае очень долго», — подумал Ласков.