Агата Горай - Память без срока давности

– Клавдия, милая, подойди сюда.

Из кухни, прижимая к груди стопку праздничных тарелок, в ту же минуту послушно топает сестра. Ловлю на себе интригующий взгляд малышки, но она тут же его прячет, будто уже знает о той страшной тайне, которой хочет поделиться с нами мама. Клава ставит тарелки на выставленный в центре гостиной стол, и теперь я вижу, что он тоже «наряжен» в праздничную белоснежную скатерть.

– Что здесь происходит? – В душу закрадывается нехорошее предчувствие, а глаза то и дело бегают по кругу: мама-Клава-стол-мама-Клава-стол.

Мама слегка прокашливается и снова краснеет. Ее руки не находят покоя: она то обнимает себя за плечи, то заправляет за уши невидимые выбившиеся пряди, то просто сплетает и расплетает пальцы.

– Этим летом, когда ты, Лиза, была в Израиле, я стала посещать психолога. Ну, знаешь, в заграничном кино они всегда помогают. Последние пару лет были слишком сложными, самостоятельно мне уже было не справиться с эмоциями и мыслями… – Мама заходит издалека, и чует мое сердце, что это не к добру. – Девочки мои, я всегда вас любила и буду любить. Я всегда старалась для вас и ради вас, но… Дело в том, что женщине одной слишком сложно справиться со всякого рода перипетиями, и как бы ни складывалась моя жизнь с вашим отцом, он делал ее легче.

Вот оно! Вот оно что! Сердце выпало в трусы, а злость отравила мозг.

– Только не говори, что все это представление ты устраиваешь, чтоб вернуть в дом отца?! Мама, ты в своем уме?! А ты у нас… У меня спросила – нужен ли мне…

– Лиза, прекрати, пока не зашла в своих домыслах слишком далеко!

Клава стоит, потупившись в пол, но я замечаю ее поджатые в улыбке губы, а мама гордо вскидывает подбородок.

– Речь не об отце. Прошлое в прошлом. Речь о будущем.

Сердце вернулось на место, злость отпускает, но что-то определенно не так.

– В общем, я познакомилась с мужчиной. – БАМ! Тупым предметом по башке, в то время как мама просто засияла. – Это тот самый психолог.

– Что?! – снова не держу удар. – Твой мужчина старый, толстый, лысеющий пердун Филипп Гаврилович?

– Нет, что ты! – Мама брезгливо и смешно фыркнула, как кошка, которую макнули носом слишком глубоко в молоко. – Лиза, может быть, ты дашь мне закончить? – Руки мамы, наконец, обрели покой в районе груди. – Филипп Гаврилович, чтобы ты знала, не единственный психолог в нашем городе. У него наблюдалась ты, он работает с подростками, а я ходила к специалисту по взрослым проблемам. Он помог мне разобраться во многом и объяснил, что все в моих руках, и что я еще могу быть счастливой… Мы много разговаривали, я многим делилась, он умело слушал… А ведь этого практически не было в моей жизни никогда…

С последними мамиными словами на меня вылился океан грусти. Вспомнилась бабуля-камень, папаша-алкаш, мы – дети-«подарки». На самом деле маме не позавидуешь – слушать ее действительно было некому. Даже у меня есть Маркович, который всегда выслушает.

– Сегодня Марк, а так его зовут, будет встречать Новый год с нами. Уверена, он вам понравится, как и вы ему.

Мама в очередной раз просияла, а мне хотелось завыть: в нашем доме снова будет вонять мужским потом, мы опять будем спотыкаться о пустые бутылки и снова станем слушать душераздирающие скандалы. Интересно, все женщины не дружат с головой или только моя мать?

– Я не фарфоровая кукла, чтоб всем нравиться. И не цирковая обезьяна, в которую вы меня превращали в детстве. Я больше не буду выступать перед кем-то, чтоб произвести хорошее впечатление. Новый год я встречу в собственной комнате, а как это сделаешь ты, дело твое.

Клава, едва успев поднять голову, вновь уткнулась в пол, а мама вмиг прекратила улыбаться.

– Лиза, я не прошу тебя превращаться в обезьяну или в куклу, я только хочу, чтоб ты познакомилась с мужчиной, который дорог мне и который, очень даже может быть, совсем скоро переедет к нам. Разве сложно быть милой хотя бы один- единственный вечер в году?

Живот раздраженно заурчал, напомнив о себе и о том, что я вообще-то шла на кухню. Ругаться с мамой не хочется, хотя, зная себя, думаю, это неизбежно.

– Ок. Один-единственный ЧАС в году, а затем я иду к себе.

– Хорошо.

Мама, видимо, тоже не настроена на скандал, и мы молча расходимся в разные стороны: она – накрывать праздничный стол, а я отправляюсь на кухню за бутербродами и чаем.