Влада Ольховская - Синдром Джека-потрошителя

– Но ты… не сделала… Почему?

– Даже не знаю… Наверное, потому что не прекратила ждать тебя.

Он почувствовал, как она берет его за руку, но между ними по-прежнему была черная кожа ее перчатки.

– Что… с рукой?

Он хотел спросить ее раньше, много раз хотел. Леон давно уже не верил, что это просто причуда или дань моде. Но он знал, что раньше она бы не ответила.

А теперь должна была ответить. Они оба прекрасно понимали, что, если он потеряет сознание до приезда медиков, для него все закончится. Анна была готова на все, лишь бы удержать его в мире живых. Было ли это шантажом с его стороны? Может быть. Однако Леон сейчас был не в том состоянии, чтобы сожалеть или сомневаться.

– Леон, это правда не важно… В этом нет ничего хорошего…

Он уже не мог говорить, пока не мог. Он просто приподнял ее правую руку повыше.

– Ладно, – закатила глаза Анна. – Какой же ты упрямый!

Она подтянула рукав тонкого черного свитера повыше и сняла перчатку, позволяя ему разглядеть ее правую руку.

Сама по себе рука была вполне нормальной: маленькая изящная ладонь, длинные тонкие пальцы. Но ее кожа… Леон в жизни такого не видел. Бледная, явно давно скрытая от солнца, она была исчерчена тончайшим узором из красных линий. Они напоминали Леону водоросли, или морозные узоры на стекле, или ажурные листья какого-нибудь экзотического цветка. Линии разветвлялись, тянулись друг к другу и уходили вверх, туда, где все еще была ткань рукава.

– Это шрам, – сказала Анна, не дожидаясь его вопроса. – Он на всю руку, от ладони до плеча. Я его обычно прячу, потому что он, знаешь ли, не очень-то красивый, да и болит, зараза, иногда. Помнишь, я была ведьмой, умеющей предсказывать дождь? Так вот, это он делает меня ведьмой. Перед дождем, а особенно грозой, он болит сильнее всего.

– Впервые… вижу…

– После такого обычно не выживают… Но мне, видимо, очень нужно было выжить.

Леон не представлял, что могло оставить такой шрам, однако не это было важно для него сейчас. В его сознании, утомленном болью и потерей крови, мысли текли не так, как при полной ясности, и приоритеты расставлялись сами собой.

Он все еще поддерживал ее правую руку, а теперь осторожно поднес к лицу и коснулся губами. Когда слов не остается, но очень нужно что-то сказать, приходится искать новый язык. Леон хотел показать ей, что в этом шраме нет ничего некрасивого – скорее, наоборот. Ему было жаль, что Анна все еще чувствует боль, но стесняться этого она точно не должна.

На ее светлой коже остался алый след крови, однако руку Анна не отдернула, она только тихо попросила:

– Леон, не нужно…

Он улыбнулся ей, слабо – так получилось. Он уже слышал приближающийся вой сирен.

Они все-таки дождались.

Дмитрий сидел напротив нее за столом, смотрел прямо ей в глаза – и не мог понять. Во время их прошлого разговора ему казалось, что он хотя бы частично разобрался в том, кто такая Анна Солари. Теперь же ему казалось, что перед ним инопланетянка, и из-за этого у него не получалось даже злиться на нее. А ведь причин хватало!

– Меня не пускают к Леону, – спокойно произнесла она.

На этот раз она пришла к нему не в безупречном деловом костюме, а в свободном длинном платье и ботинках на плоской подошве. Ее волосы чуть заметно вились, они утратили насыщенно-черный цвет, став, скорее, темно-серыми, и несложно было догадаться, что это вымывается тонер. Ну и конечно, левая рука была открыта до локтя, а вот правую полностью скрывали эластичные повязки и перчатка; Дмитрий усвоил, что иначе у нее не бывает.

– Конечно, тебя к нему не пускают, он же в реанимации.

– А тебя пускают.

– Я врач, – напомнил Дмитрий. – А ты ему – никто.

Она пропустила колкость мимо ушей.

– Сделай так, чтобы пускали и меня.

– С чего это?

– Потому что иначе я сама найду путь, и он может тебе не понравиться.

Ему хотелось посмеяться над такой нелепой угрозой, а не получилось даже улыбнуться. Светлые чайные глаза смотрели на него, не моргая, гипнотизировали, как взгляд змеи.

– Ладно, я посмотрю, что можно сделать, – вздохнул Дмитрий. – Но с ним пока нужно осторожно. Жизни уже ничто не угрожает, и это хорошо, однако легкое было повреждено очень сильно. Для заживления требовались спокойствие и неподвижность, поэтому врачам пришлось ввести его в искусственную кому.

– Все это я знаю, добывать информацию я умею. Меня только раздражает, что я не могу его видеть. Исправь это.

Вот ведь наглая девица! Еще во время первого разговора Дмитрий послал бы ее подальше. Но после того, что сделали она и Леон, он уже не знал, во что верить, что думать. Они ведь действительно нашли настоящего убийцу, а значит, спасли всех его возможных жертв! Леон не смог бы сделать это без Анны Солари, но и она без него – тоже.