Линкольн Чайлд - Синий лабиринт

– Кто этот человек, лейтенант? – мягко спросил Пендергаст.

– Я доктор Моррис Фрисби, – отчеканил тот, повернувшись к Пендергасту. У него были темно-голубые глаза навыкате, и они сфокусировались на Пендергасте, словно прожектора. – Я старший хранитель антропологической секции.

– Ах да. Вы получили должность после довольно таинственного исчезновения Хьюго Мензиса, если я не ошибаюсь.

– А кто вы, позвольте узнать? Еще один полицейский в штатском?

Плавным движением Пендергаст извлек из кармана свое удостоверение и значок и помахал ими перед Фрисби à la distance [10].

Фрисби уставился на него:

– Какое отношение к этому имеет федеральная служба?

– Я здесь из чистого любопытства, – беззаботно сказал Пендергаст.

– Не жалеете себя на работе, полагаю. Как это мило. Может быть, вы скажете лейтенанту, чтобы он побыстрее сворачивал дело и перестал бесполезно нарушать ход работы отдела и расходовать деньги налогоплательщиков, уже не говоря о захвате нашего рабочего пространства?

Пендергаст улыбнулся:

– Мое праздное любопытство может привести к чему-то более официальному, если лейтенант решит, что его работе мешает назойливый, чванливый бюрократ. Это я, конечно, не о вас. Я говорю вообще.

Фрисби уставился на Пендергаста, его крупное лицо побагровело.

– Воспрепятствование осуществлению правосудия – это серьезная вещь, доктор Фрисби. По этой причине я очень рад был услышать от лейтенанта, что вы с готовностью сотрудничаете с ним и продолжите в том же духе.

Долгое мгновение Фрисби оставался неподвижен. Потом он повернулся на каблуках, собираясь уходить.

– Да, кстати, доктор Фрисби… – проговорил Пендергаст своим самым медоточивым тоном.

Фрисби не повернулся. Он просто остановился.

– Вы сможете продолжить это полезное сотрудничество, откопав имя и документы, удостоверяющие полномочия того командированного ученого, который недавно работал с Виктором Марсалой, и предоставив их моему уважаемому коллеге.

На этот раз Фрисби все же повернулся. Лицо его почти почернело от гнева. Он открыл рот, собираясь заговорить.

Но Пендергаст опередил его:

– Прежде чем вы скажете что-нибудь, доктор, позвольте задать вам вопрос. Вы знакомы с теорией игр?

Старший хранитель не ответил.

– Если знакомы, то вы знаете, что существует определенная разновидность игр, известных среди математиков и экономистов как игры с нулевой суммой. Эти игры имеют дело с ресурсами, объем которых не уменьшается и не увеличивается, они просто переходят от одного игрока к другому. С учетом вашего настоящего настроения, если вы теперь заговорите, то, боюсь, можете сказать что-нибудь неосторожное. Я бы счел необходимым возразить в ответ. В результате этого словесного обмена вы будете подавлены и унижены, а это – как утверждает теория игр – увеличит мое влияние и статус за ваш счет. Поэтому я предлагаю более благоразумный образ действий: промолчите и отправляйтесь собирать информацию, о которой я упомянул. И сделайте это как можно скорее.

Пока Пендергаст говорил, на лице Фрисби медленно появлялось выражение, совершенно непохожее на то, что д’Агоста видел прежде. Старший хранитель ничего не сказал, только слегка качнулся, сначала назад, затем вперед, как ветка на ветру. Потом он едва заметно кивнул и исчез за углом.

– Очень меня обяжете! – прокричал Пендергаст вслед хранителю, наклонившись на стуле.

Д’Агоста молча наблюдал за происходящим.

– Вы так глубоко пнули его ботинком в задницу, что ему придется обедать обувным рожком.

– Я знаю, что у вас всегда найдется подходящее острое словечко.

– Боюсь, что вы нажили себе врага.

– У меня давний опыт работы с музеем. Тут есть определенная разновидность хранителей, которые ведут себя как средневековые феодалы в своих владениях. С такими людьми я не церемонюсь. Привычка дурная, но расстаться с ней очень трудно. – Он встал со стула. – А теперь мне бы очень хотелось поговорить с этим лаборантом-остеологом, о котором вы говорили. С Марком Сандовалом.

Д’Агоста поднялся на ноги:

– Я вас провожу.

Они нашли Сандовала в хранилище дальше по коридору. Он ходил от одного набитого костями шкафа к другому, открывал их, рассматривал содержимое, делал заметки. Нос у него все еще оставался красным, глаза слезились – летняя простуда оказалась привязчивой.

– Это специальный агент Пендергаст из ФБР, – сказал д’Агоста. – Он хочет задать вам несколько вопросов.