Линкольн Чайлд - Синий лабиринт

Прошла минута, другая. Дверь дома открылась, и оттуда вышла Констанс, одетая в плиссированное платье из черной ткани с узором цвета слоновой кости. Через плечо у нее был перекинут ремень большой черной сумки из баллистического нейлона. В сумеречном свете луны строгое и одновременно элегантное платье производило впечатление камуфляжа.

Она наклонилась к окну водителя, тихо прошептала что-то, открыла заднюю пассажирскую дверь, аккуратно положила сумку на сиденье и села рядом. Дверь закрылась; такси выехало с подъездной дорожки и, влившись в затухающий вечерний трафик, направилось на север.

Доктор Хорас Стоун неожиданно проснулся в комнате своего пациента. Вообще-то, он не занимался уходом за больными, но этот пациент платил ему очень хорошие деньги, да и болезнь была весьма необычная, чтобы не сказать захватывающая. Статейка для «Журнала Американской медицинской ассоциации» получится великолепная – конечно, только после смерти и вскрытия пациента, когда у Стоуна появится возможность поточнее диагностировать это совершенно уникальное заболевание.

Нет, статья будет и в самом деле превосходная.

Теперь он понял, что его разбудило. Глаза Пендергаста были открыты и свирепо сверлили доктора.

– Где мой телефон?

– Пожалуйста, сэр.

Стоун взял телефон со столика и передал Пендергасту. Тот посмотрел на экран:

– Двадцать минут десятого. Констанс… где она?

– Кажется, только что ушла.

– Кажется?

– Понимаете, – занервничал доктор Стоун, – я слышал, как она попрощалась с миссис Траск, потом хлопнула дверь, там ее ждало такси, и они уехали.

Стоун был потрясен, когда Пендергаст стал подниматься с кровати. Его болезнь явно переходила в стадию ремиссии.

– Я вам настоятельно рекомендую…

– Молчите, – сказал Пендергаст. Он откинул одеяло, с трудом поднялся на ноги и вытащил из вены иглу капельницы. – Не мешайте мне.

– Мистер Пендергаст, я просто не могу вам позволить встать с постели.

Пендергаст посмотрел на него своими светлыми сверкающими глазами:

– Если вы попытаетесь меня остановить, я вас покалечу.

Эта неприкрытая угроза пресекла ответ доктора Стоуна. Пациента явно лихорадило, он бредил, а возможно, и галлюцинировал. Стоун просил пригласить сестру-сиделку, но получил отказ. Сам справиться с этим он не мог. Он вышел из спальни, а Пендергаст начал переодеваться.

– Миссис Траск! – позвал доктор. Этот окаянный дом был таким громадным. – Миссис Траск!

Он услышал, как экономка засуетилась внизу и прокричала с нижней ступени:

– Да, доктор?

Пендергаст появился в дверях спальни, на ходу надевая черный пиджак, засовывая лист бумаги в карман, а пистолет – в кобуру. Доктор Стоун отошел в сторону, пропуская его:

– Мистер Пендергаст, я повторяю еще раз: ваше состояние не позволяет вам покидать дом!

Не обращая на него внимания, Пендергаст начал спускаться по лестнице, медленно, как старик. Доктор Стоун последовал за ним. Внизу кружила испуганная миссис Траск.

– Пожалуйста, вызовите мне машину, – сказал Пендергаст домоправительнице.

– Да, сэр.

– Вы не должны вызывать ему машину! – запротестовал Стоун. – Посмотрите, в каком он состоянии!

Миссис Траск повернулась к нему:

– Когда мистер Пендергаст просит о чем-то, мы не отвечаем «нет».

Доктор Стоун перевел взгляд с нее на Пендергаста, и тот, несмотря на очевидную слабость, посмотрел на него так холодно, что Стоун наконец замолчал. Миссис Траск уже успела повесить трубку, и Пендергаст на слегка заплетающихся ногах направился к двери. Еще через несколько секунд он вышел из дома, а на подъездной дорожке появились красные габаритные огни машины.

Стоун сел, тяжело дыша. Он никогда еще не видел пациента, который, находясь под властью смертельно опасной болезни, проявлял бы такую стальную решимость.

Откинувшись на спинку заднего сиденья, Пендергаст вытащил из кармана лист бумаги. Это был написанный каллиграфическим почерком Констанс перечень химических веществ и других ингредиентов. Некоторые из пунктов сопровождались записью о местонахождении ингредиента.

Пендергаст внимательно перечитал список раз, другой. Потом сложил лист и разорвал его на мелкие кусочки, опустил окно и один за другим выбросил клочки в манхэттенский вечер.

Машина свернула на въезд Вест-Сайд-хайвея, направляясь к Манхэттенскому мосту, а оттуда на Флэтбуш-авеню в Бруклине.

Покачав головой, человек наклонился и вытащил что-то из затылка Фрисби.