Линкольн Чайлд - Синий лабиринт

«Готово!» Она повернулась и включила свой фонарь.

Луч фонаря выхватил из тьмы очертания мужской фигуры. А потом неожиданно вспыхнул яркий свет, ослепив Марго.

Д’Агоста встал из-за стола и потянулся. После нескольких часов сидения за компьютером у него болела спина, а правое ухо горело, потому что он очень долго прижимал к нему трубку.

Он провел целую вечность в разговорах по телефону с офисом окружного прокурора, пытаясь получить разрешение на вызов Барбо для допроса. Но в офисе прокурора смотрели на это иначе: ему сказали, что достаточных оснований для этого нет. В особенности еще и потому, что этот Барбо непременно явится с адвокатом и превратит их жизнь в кромешный ад.

Для д’Агосты цепочка рассуждений казалась очевидной: Барбо нанял Говарда Рудда, который выдал себя за доктора Джонатана Уолдрона, который в свою очередь использовал Виктора Марсалу, чтобы получить доступ к скелету давно умершей миссис Паджетт. Барбо требовалась кость этого скелета, чтобы установить состав эликсира Езекии Пендергаста, воссоздать этот эликсир и отравить Алоизия Пендергаста. Д’Агоста ничуть не сомневался в том, что, как только тело Альбана оставили на пороге дома на Риверсайд-драйв и план был приведен в действие, Рудд убил Марсалу, чтобы спрятать концы в воду. Он заманил Марсалу в отдаленный уголок музея под предлогом оплаты услуг или чего-то подобного. Точно так же представлялось вполне ясным, что Барбо использовал Рудда в качестве наживки, чтобы заманить Пендергаста в ветеринарную комнату в «Солтон-Фонтенбло», а потом за все заслуги Рудда подверг его действию эликсира за компанию с Пендергастом. И все это в качестве возмездия за отравление прабабки и прадеда Барбо и за смерть его собственного сына.

Хотя у него не было доказательств, д’Агоста практически не сомневался в том, что Барбо три года назад нанял Рудда, погасил его долги, дал ему новое лицо и новое имя и использовал его как анонимного исполнителя всевозможных грязных поручений, угрожая в случае отказа расправиться с его семьей. Вроде бы все логично.

Окружной прокурор отверг все доводы д’Агосты с плохо скрываемым презрением, назвав их конспирологической теорией предположений, спекуляций и фантазий, абсолютно неподтвержденных медицинскими данными.

Д’Агоста провел немалую часть раннего вечера, обзванивая разных экспертов по ботанике и специалистов-фармакологов в поисках этих медицинских данных. Но он быстро понял, что, прежде чем будут сделаны какие-то выводы, потребуется провести тесты, анализы, применить слепой метод [82]и так далее, и тому подобное.

Но должен же быть какой-то способ накопать достаточно улик! Хотя бы для того, чтобы задержать Барбо в этом кабинете на то время, пока Марго и Констанс заняты тем, чем заняты.

«Достаточные основания. Вот ведь проклятье!» Где-то должны быть свидетельства, подтверждающие, что Барбо преступник, непременно должны, просто он их не заметил. Расстроенный, д’Агоста встал из-за стола. Было девять часов, и ему требовался глоток свежего воздуха или прогулка, чтобы прочистить мозги. Надев куртку, д’Агоста направился к двери, выключил свет и зашагал по коридору. Но внезапно остановился. Может, Пендергаст подскажет ему, как надавить на Барбо? Впрочем, нет, агент ФБР слишком слаб для таких разговоров. Состояние Пендергаста приводило д’Агосту в ярость и заставляло болезненно ощущать собственное бессилие.

Сделав еще несколько шагов, д’Агоста снова остановился. Дело Марсалы лежало в соседнем кабинете, и если что-то и можно сделать, так это еще раз просмотреть дело, – вдруг что-то упущено. Д’Агоста вошел в пустой кабинет, где держал отработанные материалы.

Он включил свет и обвел взглядом стопки папок на столе и у стены. Нужно перечитать все, что имеет отношение к Говарду Рудду. Возможно, Барбо был как-то связан с Гэри, штат Индиана, и тогда…

Неожиданно д’Агоста замер. Его блуждающий взгляд остановился на единственной мусорной корзине в комнате. В ней не было ничего, кроме обертки от лакричной конфетки.

Любимое лакомство Слейда. Какого черта ему тут было нужно?

Д’Агоста перевел дыхание. Подумаешь, обертка от конфетки. К тому же у Слейда был доступ и полномочия входить в эту комнату, просматривать дела. Д’Агоста не понимал почему, но вдруг сработал его инстинкт полицейского. Он снова огляделся, на этот раз внимательнее. У стены стояли шкафы и сложенные в стопку коробки. Папки с делами вроде бы находились там же, где он их оставил. Конечно, Слейд должен был сначала обратиться к нему, но, может быть, Энглер не хотел, чтобы д’Агоста был в курсе. Пендергаст явно не нравился Энглеру, а всем было известно, что д’Агоста дружит с агентом ФБР.