Джулия Хиберлин - Бумажные призраки

Карл раздает указания – его очень забавляет красная стрелочка навигатора, указывающая путь.

На проселочной дороге, как я и думала, нет ни души. Бесконечная колючая проволока. Аккуратные стога сена на ровном поле. Леденящая душу тишина – словно все умерло и наступил конец света.

– Поворачивай здесь, – командует Карл. – Нам нужен тот фермерский дом на холме.

Наш пикап уверенно взбирается по длинной подъездной дорожке. На дом я даже не смотрю. Куда больше меня волнует красный сарай.

Когда мы уезжали из мотеля, я чувствовала себя опустошенной и безразличной. Теперь мне стало страшно.

– Смотри, свет в окне, – замечает Карл. – Впрочем, я предупредил хозяйку о нашем визите. Если этой поездкой ты хотела доказать свою храбрость, то сейчас самое время это сделать.

Я больше не донимаю Карла вопросами. Когда мы поднялись к дому, я выключила фары.

Дом самый обычный – из белого кирпича и словно бы прибитый к земле. Потрепанный жизнью красный сарай очень похож на тот, возле которого моя сестра позировала для школьного фотопортрета. Я как во сне поднимаюсь по ступеням крыльца и стучу в дверь.

Открывает женщина лет шестидесяти, в выцветшей мужской футболке, джинсах и светло-сиреневых резиновых тапочках. Наше появление ее не удивляет. Чем-то она похожа на мою мать – не столько чертами лица или тапочками, сколько отпечатавшейся на лице усталостью.

– Меня зовут миссис Уильям Шерман.

Я молчу и руки в ответ не подаю. Зато Карл весело стискивает ее ладонь и представляется.

Она приглашает нас в гостиную. На коричневом ковре – следы от пылесоса. Узорчатый диван в осенних листьях, два кресла напротив телевизора. На журнальном столике – кувшин холодного чая, три стакана и блюдо с магазинным песочным печеньем.

Женщина жестом предлагает нам сесть на осенние листья. Я трясу головой. Карл садится.

И тут-то я замечаю. В руке у Карла – фотография моей сестры на фоне красной стены. Та самая, которую он стащил из хьюстонского отеля. Несколько миль назад он потянулся на заднее сиденье – я думала, укладывал поудобнее Барфли – и достал это фото.

Карл хватает с тарелки печенье и кладет мою сестру на журнальный столик лицом вниз. Я открываю рот, но не могу издать ни звука – перед глазами только красный штампик с оборотной стороны снимка.

«Фото на пять с плюсом».

Разумеется, в свое время я проработала эту версию. Рейчел исчезла спустя год после того, как сделали школьный портрет. Фотографа порекомендовала моей маме женщина из церкви. Семь подружек Рейчел обращались к нему за услугами, и ни одна из них не исчезла.

И все же я несколько раз позвонила по номеру, указанному на штампе. Включался автоответчик – приятный женский голос с техасским выговором. Мне было тринадцать лет.

Я оставила несколько сообщений, но мне так и не перезвонили.

А теперь у меня волосы встают дыбом. Потому что на штампике указан адрес. Этот адрес.

– Объясните, что происходит.

Я говорю почти спокойно, но тринадцатилетняя девочка внутри меня громко вопит. Карл начал что-то напевать себе под нос.

Он поворачивает ко мне одну из серебристых рамок, стоящих на журнальном столике.

С фотографии мне улыбается девушка, очень похожая на мою сестру. Но это не Рейчел, я вижу ее впервые.

– Не трогайте! – Миссис Шерман бережно возвращает рамку на место (та стоит лицом к телевизору, как и кресла, – счастливая семейка, ага) и говорит: – Пойдемте лучше в сарай.

Сарай просторный и гулкий, почти пустой, с земляным полом. Над нашими головами с гудением загораются флуоресцентные лампы. Едва заметно пахнет навозом. В дальнем углу с балки свисает веревка.

– Здесь повесился мой муж. Сразу после того, как убил вашу сестру.

Миссис Шерман указывает пальцем на веревку, словно экскурсовод в музее.

– Делая портрет вашей сестры, он заметил, как она похожа на Одри. Просто глазам своим не поверил.

Моя голова взрывается пением Карла, гоготом Стива Харви и стрекотом цикад одновременно.

Нельзя выпускать из виду Карла. Он в сговоре с этой женщиной?

Карл тем временем подходит к веревке и дергает ее, испытывая на прочность.

Миссис Шерман ни на что не обращает внимания.

– Наша дочь умерла за несколько лет до того. И муж подумал, что вашу сестру нам послал сам Господь. Попросил ее навещать нас хотя бы раз в неделю. Несколько месяцев она исправно ходила в гости – из жалости, наверно, – а потом написала очень милое письмо, в котором объяснила, что больше не может приходить. Я думала, муж все понял и принял. Но нет, оказывается, он то и дело следил за Рейчел, когда та возвращалась домой на каникулы. Якобы просто хотел с ней поговорить. Когда они приехали к нам домой, она уже умерла. Крови почти не было – буквально капелька. Несчастный случай, сказал Уильям.