Сабин Дюран - Солги со мной

– Ты ревнуешь?

– Полагаю, что так.

– Ты рехнулся!

Она щелкнула меня пальцем по плечу и посмотрела в окно. Я чувствовал себя неловко, точно голым, и, чтобы скрыть смущение, принялся хвалить Тину.

– Да, она само совершенство…

Элис спросила, как я «нахожу» детей Хопкинсов, и на этот вопрос я отреагировал блестяще, рассказав ей, насколько ее собственные дети более живые и интересные, что Арчи – пресный, а шарм и красота Фиби совершенно затмевают Дейзи.

– И все же Дейзи гораздо лучше учится… – произнесла она, побуждая меня опровергнуть ее слова.

– Эмоциональный интеллект гораздо важнее.

– Да, – произнесла она удовлетворенно. – И еще Дейзи слишком нахальна.

– Задается.

Краем глаза я заметил ее улыбку. Всегда поражает, насколько тщеславны родители, как любят они слушать, когда принижают чужих детей!

– Послушай, насчет Луиса… – произнес я, думая, что настал подходящий момент.

– Что насчет Луиса?

– Тогда, ночью… Я видел, как вы привезли его в машине. Он вернулся позже, чем ты сказала полиции.

Она засмеялась.

– Бедняга Луис! Набрался в хлам. Я обещала ему молчать. Если девчонки узнают, совсем заклюют. Но, вообще-то, было рано. Ты не помнишь? Мы тебя разбудили. Девочки еще не вернулись.

– Я думал, вернулись… Они ведь…

Я запнулся. Не мог же я сказать, что точно знаю, – пришлось бы сознаться, что подглядывал за ними в бассейне.

– Ну да…

После коротенькой паузы она добавила:

– Интересно… То, что ты сейчас сказал про эмоциональный интеллект. В школе Флорри всегда меня опережала. Поэтому она поступила в Кембридж, а я – в Бристоль. Но она была очень неприспособленной. Не ориентировалась, не имела пространственного воображения. Вечно приходилось ей что-нибудь одалживать или ходить с ней в бюро находок за потерянными вещами. Тяжелее заводила друзей…

Я напрягся. В памяти всплыло еще кое-что про Флорри. Она написала мне письмо. Я не помнил содержание. Я его только бегло просмотрел и швырнул в мусорку.

– Бедная Флорри! – произнес я. – Она была очень чувствительной, верно?

– Да.

– Муж, дети?

Элис снова посмотрела на меня и отвела взгляд. Нахмурилась.

– Нет.

– Работала?

– Нет, вернулась к родителям.

– Печально, – сказал я, думая: «Черт, ровно как я: ни жены, ни детей, ни работы, живу со старой матерью!» – Очень жаль. Самоубийство ужасно для тех, кто остался.

– Да, знаю.

Она замолчала и посмотрела в окно. Я пытался придумать, о чем бы таком более веселом поговорить, хотя резко сменить тему казалось нетактичным.

– Ты ходила на ее день рождения? – спросил я после нескольких секунд размышлений. – В Феллоуз-гарден.

– Ходила.

Я бросил на нее взгляд.

– Может, мы там пересекались.

– Пересекались.

Шины зашуршали по гравию, и я снова сосредоточился на дороге.

– Странно, что я не помню.

– Кое-что я про тебя уже поняла, Пол Моррис, – произнесла она не без нежности. – Ты помнишь только то, что хочешь помнить.

Эпитара располагалась на западном побережье. Здесь было заметно ветренее, и совсем другое море – волны с шумом накатывали издалека на темно-желтый, почти серый песок.

Хаотичная расползшаяся деревушка. Ряд домов и таверн, которые выстроились вдоль длинного поросшего кустарником пляжа. Все напоминало о туристах, повсюду висели объявления о сдаче номеров: «Rooms, Chambres, Zimmer» [9]. Одна сторона пляжа, ближе к главной дороге, отводилась под традиционный туризм, с рядами складных шезлонгов и оборванными желтыми зонтиками, а с другой – был сооружен передвижной кемпинг – разношерстные палатки, переполненные мусорные баки и пара микроавтобусов с навесами под деревьями. Жарко и грязно. В воде играли карапузы, там и сям распластались, точно морские котики, коричневые нагие тела. Несколько женщин разложили полотенца и торговали украшениями и резинками для волос.

Мы остановились на небольшой стоянке недалеко от главной дороги и направились к таверне. Элис знала владелицу, англичанку, которая жила на Пиросе с восьмидесятых. Пошла искать ее в служебное помещение, а я сел на узкой затененной террасе с видом на пляж и заказал два кофе у молодого официанта с зализанными назад черными волосами и аккуратными усиками. Клеенчатая скатерть, скрепленная металлическими зажимами, полоскалась на ветру.

В дверях показалась Элис в сопровождении светловолосой женщины лет за пятьдесят.

– Пол, это Ники Стенхаус! Она раньше жила в Агиос-Стефанос, была представителем «Си Ви Трэвел», когда мы познакомились, а потом вышла замуж за Тео, и они переехали сюда, чтобы продолжить семейный бизнес.