Джонатан Келлерман - Жертвы

– Выйдем, ладно? – предложил он. – Свободных столиков у нас нет.

Мы вышли вслед за ним из ресторана. Несколько обедающих попытались привлечь его взглядом; со стороны они напоминали учащихся, жаждущих одобрения учителя. Клеффер не удостоил их вниманием и прошел мимо, выставив тараном голову. Поймав на ладонь упавший пепел, он ухитрился донести б о льшую его часть до улицы. К тому времени, когда мы дошли до тротуара, две трети дыма уже осели в легких, и Клеффер тут же закурил вторую сигарету – и только после этого раздавил светящийся кончик первой голыми пальцами. Обожженная кожа коротко зашипела, что, похоже, нисколько его не побеспокоило.

Нырнув в узкий проход между рестораном и давно закрывшимся магазином итальянской мебели, он прислонился к грязной, шершавой стене.

– Я тут намусорю, о’кей? – Пепел и окурок полетели на землю. – О’кей, – повторил он смягченным ради извинения голосом. Его карие глаза покраснели, лицо пряталось под клочковатой двухдневной щетиной, акцент выдавал уроженца Северной Европы. Левую руку, от костяшек пальцев и вплоть до бицепсов, покрывали татуировки. Правая оставалась чистой. В обоих ушах виднелись дырки, но какие-либо украшения отсутствовали.

– Спасибо, что согласились встретиться. Мы почти без предупреждения.

– Ничего. Извините, что не ответил в первый раз.

Он опустил глаза.

– Вы же были в Нью-Йорке, – сказал Майло.

– Ответить все равно не мог. – Клеффер покачал головой. – Слишком тяжело было. Извините.

– Вы имеете в виду Кэтрин.

– Да. – Щеку дернул тик.

– Сейчас о ней поговорить можете?

– Наверное.

– Как я уже сказал, преступление мы не раскрыли. Так что будем благодарны за любую помощь.

– Хотел бы помочь. Извините, что не ответил в первый раз. Мне очень жаль. Правда.

– Вам не за что извиняться, мистер Клеффер.

– Знаю, знаю. Наверное, просто хочу доказать, что я не какой-нибудь паршивец. Даже если вы слышали обо мне всякое.

– От кого?

– От любого, кто видел меня пьяным. Как выпью, так дурак дураком. А когда не пью, по-моему, нормальный парень. – Он посмотрел на нас, как будто ожидая подтверждения.

– Пьете часто?

– Едва ли не всю жизнь. Когда был с Кэти, держался трезвым. Потом уехал в Нью-Йорк и снова запил по-черному. Это мой образ жизни, хотя оправданий ему нет. Столько раз превращал все в дерьмо, что и не сосчитать.

Майло посмотрел на меня.

– Что, по-вашему, мы должны знать о Кэтрин? – спросил я.

Клеффер потянулся за очередной сигаретой.

– Что знать? Она была замечательная девушка. Симпатичная. Скромная, но очень милая.

– Как вы познакомились?

Его лицо просветлело.

– Как она увлеклась таким уродом, как я… Не представляю. Я так и не понял, но нисколько не жалею. – Клеффер глубоко затянулся; глаза его повлажнели. – Чтобы вы знали – я ее любил.

– Нам нужно знать, потому что…

– Не знаю, зачем я это сказал. Наверное… Сам не знаю, что говорю. – Он отвернулся. – Стыдно. Сказал себе, что не раскисну перед копами, но… – Он постучал себя в грудь. – Чувства, понимаете? Я их гнал. А теперь трезв, и они жалят… больно.

Прежде чем спросить, я дал ему покурить.

– Так где вы познакомились?

Клеффер улыбнулся.

– А, да. В ресторане. Забавно, нет?

– Вы работали?

– Нет. Обедал. Дешевое заведеньице с тайской кухней, рядом с тем местом, где она работала. Был в Долине, ездил за продуктами, а потом увидел его и решил – почему бы и нет?

– Безденежье, – сказал Майло.

– Нет-нет, просто чудилы, которые готовят для других что-то изысканное, сами любят поесть попроще. Зайдите после закрытия в любой ресторан с мишленовской звездой, сами увидите – хлеб, суп, бургер.

– Долой изыски.

– Да, точно. Вот там мы с Кэтрин и встретились. Я ел лапшу, а она – что-то с зеленым карри и горой лимонного сорго. Запах даже до моего столика дошел. Наши столы стояли близко, и она была такая милая… не шикарная, не огонь, а… В ней было то, что я видел в деревенских девушках в Германии. Естественность, понимаете? Я тоже не выглядел таким уж фриком. Да, с бритой головой, но не такой, как сейчас. – Он взъерошил черные колючки. – Надо бы все это состричь… В общем, я с ней заговорил, попросил номер ее телефона, и тут она меня удивила – назвала номер. Но остальное уже не так интересно.

– Почему?

– Позвонил ей на следующий день, а она – спасибо, нет. Сказала, что не хочет показаться грубой, но подумала как следует и решила, что у нас нет ничего общего. Ошарашила. Но мне ее смелость понравилась.