Стюарт Тёртон - Семь смертей Эвелины Хардкасл

– Раштон, что с вами? Вы какой-то странный.

– Простите, старина, я задумался. Так вот, мне нужно, чтобы миссис Драдж мне кое-что объяснила. А вас я попрошу собрать нужных мне людей. Когда закончите, найдите Джонатана Дарби и расскажите ему все, что вам удалось узнать.

– Дарби? При чем здесь этот проходимец?

Дверь открывается, Грейс просовывает голову в спальню:

– Ох, ради бога, что вы тут копаетесь! Еще чуть-чуть – и нам придется делать вид, что мы слуги, готовим ванну для мистера Белла.

– Через минуту закончим, – говорю я и кладу руку на плечо Каннингема. – Даю вам слово, мы во всем разберемся. А теперь слушайте внимательно, это очень важно.

Холщовый мешок позвякивает, его вес и колдобины на тропинке будто сговорились между собой, так и норовят меня повалить. Я то и дело спотыкаюсь, Грейс сочувственно морщится.

Каннингем ушел выполнять мою просьбу. Грейс провожает его недоуменным взглядом и молчит. Мне хочется ей все объяснить, но Раштон знает, что никаких объяснений не требуется. Через десять минут после того, как Дональд Дэвис представил родным человека, который спас ему жизнь на фронте, стало ясно, что Джим Раштон и Грейс Дэвис в один прекрасный день сыграют свадьбу. Принадлежность к разным слоям общества и светские условности ничуть не смущали молодых людей; дружеская пикировка за первым совместным ужином стала мостом над пропастью сословных различий, a среди столовых приборов, назначения которых Раштон определить не мог, пышным цветом расцвела любовь. С того самого дня их чувство ширилось и крепло, и теперь влюбленные жили в мире, создаваемом ими самими. Грейс знает, что как только я досконально разберусь в происходящем, то обо всем ей расскажу. А пока мы идем молча, наслаждаясь обществом друг друга.

У меня с собой кастет. Я уклончиво намекнул Грейс, что у Белла и доктора Дикки могут быть сообщники, и теперь она опасливо косится на каждый куст. Мы подходим к колодцу, Грейс заботливо отводит нависшую ветку, пропускает меня на поляну. Я швыряю мешок в колодец, и со дна доносится страшный грохот.

Разминаю затекшие руки, а Грейс заглядывает в колодец.

– Загадаете желание? – спрашивает она.

– Хочу, чтобы больше не надо было таскать дурацкий мешок.

– Ух ты, сработало! – улыбается она. – А можно загадать, чтобы все остальные желания тоже исполнились?

– Это уже жульничество.

– Ну, здесь уже давно никто желаний не загадывал, – наверное, их поднакопилось.

– А можно задать вам вопрос?

– Конечно. Я же знаю, вы без вопросов не можете. – Она заглядывает в колодец, перевешиваясь через сруб.

– Кто ходил искать сокровища в день убийства Томаса?

– Джим, это было девятнадцать лет назад! – гулко доносится из колодца.

– Чарльз был с вами?

– Чарльз? – Она распрямляется, смотрит на меня. – Наверное, да.

– Наверное или точно? Грейс, это очень важно.

– Да-да, я понимаю, – говорит она, отряхивая руки. – Он что-то натворил?

– Надеюсь, нет.

– Вот и я надеюсь, – озабоченно заявляет она. – Погодите, да, он был с нами. Он стащил на кухне пирог, поделился со мной и с Дональдом. Миссис Драдж потом очень сердилась.

– А Майкл Хардкасл с вами был?

– Майкл? Не помню…

Она задумывается, накручивает прядь волос на палец. Знакомый жест вызывает в Раштоне прилив восторженного обожания, которое захлестывает и меня.

– Нет, его не было. Он остался дома. Заболел или еще что. – Она берет меня за руку, устремляет на меня прелестный взор. – Джим, вы расследуете какое-то опасное дело?

– Да.

– Ради Чарльза?

– Отчасти.

– А вы мне потом расскажете?

– Да, когда пойму, что к чему.

Она поднимается на цыпочки, целует меня в нос.

– Что ж, удачи вам, – говорит она, стирая с моей кожи следы помады. – Я же знаю, вы не успокоитесь, пока во всем не разберетесь.

– Спасибо.

– Вот как все расскажете, тогда и поблагодарите. Только поскорее.

– Обязательно.

Теперь Раштон целует ее. Смущенный и раскрасневшийся, я с трудом возвращаю себе контроль над его телом, а Грейс улыбается, лукаво блестя глазами. К сожалению, мне приходится с ней расстаться, потому что сейчас я впервые приближаюсь к правде и боюсь, что она от меня ускользнет. Мне надо поговорить с Анной.

По мощеной тропе огибаю сторожку, захожу с заднего крыльца, стряхиваю капли дождя с плаща, оставляю его на вешалке в кухне. Шаги звучат гулко, будто в половицах бьется сердце. Из комнаты справа, где Дэнс и его партнеры утром встречались с Питером Хардкаслом, доносится какой-то шум. Сначала я думаю, что туда кто-то вернулся. Открываю дверь: Анна склоняется над Питером Хардкаслом, обмякшим в кресле.