Агата Горай - Забыть нельзя помнить

Я не до конца понимаю, о чем идет речь, но новость настолько ошарашила меня, что выяснять нюансы просто нет сил. Я знаю одно – Павла, как всегда, найдет выход из сложившейся ситуации. А еще я механически тянусь за бутылкой, видно, зря я веду борьбу с зеленым змеем, иногда без него реально не выжить.

С тех пор как я узнала о позоре собственной дочери, я пристрастилась к бутылке. Бесконечно прокручивая в голове всю свою жизнь, точно я теперь знаю одно: счастливым себя сделать можешь только ты сам, а несчастным – кто угодно. Только холодный рассудок позволяет идти по жизни с высоко поднятой головой. Только точный расчет и тщательное планирование приближают жизнь к идеалу. Никаких сюрпризов, никаких недочетов и слабины, никаких эмоций – только тогда спокойная счастливая жизнь тебе обеспечена. Стоит единожды расслабиться, позволить случайности проникнуть в твою размеренную жизнь – вся она рано или поздно погрузится в царство хаоса.

Будучи ребенком, я решила взять жизнь в свои руки и идти по ней, соблюдая только свои правила, и у меня это неплохо получалось. Моя случайная беременность изменила все. Уже тогда я знала, что ничего хорошего в мою жизнь это дитя не привнесет, но рискнула принять сюрприз. Итог – если в землю бросаешь семя хаоса, не жди, что оно принесет плоды иные, нежели еще больший хаос.

– Снова пьешь? – В кабинете появился Георгий, а я даже не подумала оторвать свой взгляд от стучавшего по окнам дождя. – Павла, ты ведь понимаешь, что это не выход.

Судя по звуку, муж присел, а я опустила глаза в стакан, в котором хотелось не просто утопить разочарование, а утонуть.

– Понимаю. К тому же выход мы с тобой уже нашли. – Я резко поднимаю голову, которая слабо меня слушается, и мило улыбаюсь мужу.

– Да, но…

– Георгий, только не говори, что ты передумал? Что, сложно исправлять ошибки?

– Ты о чем?

– О том. – Делаю глоток и снова отворачиваюсь к окну. – Не нужно было нам заводить ребенка, я ведь знала, что это добром не кончится.

– Павла, может, не все так ужасно, как ты себе нафантазировала. На дворе давно уже не тридцатые и не пятидесятые, люди стали менее жестокими, а жизнь легче. В конце концов, у нашей дочери есть мы, а у нас с тобой не было подобной блажи. Может…

– Не может! – Я не выдерживаю, в сторону мужа летит опустевший стакан. – Не для того я всю жизнь из кожи вон лезу, чтоб в конечном итоге стать посмешищем! Лучше смерть, чем подобный позор! Я собственной рукой неоднократно подписывала бумаги на отчисление из моей школы малолетних шлюх. Я на каждом собрании поднимаю вопрос о нравственности и пристойном поведении старшеклассников, о чести и семейных ценностях. Я сотни раз вызывала к себе родителей непутевых девочек и будто первоклассников отчитывала их за плохое воспитание детей. Я столько раз заставляла людей краснеть за грехи их безответственных отпрысков и призывала не упустить младших, коль старшим уже ничем не поможешь. Я отказала в «помиловании» многим, не обращая внимания на слезы и мольбы, указывала на дверь. Никто в целом мире не переубедит меня в том, что потерянная девичья честь – пустяк, за который не стоит никого наказывать. Каждый должен отвечать в этой жизни за свои грехи, и я готова к этому. Но я не могу позволить ублюдку уничтожить собственную жизнь, наши жизни. Здесь и сейчас ты должен сделать выбор, Георгий: лишить жизни либо меня, либо не до конца созревший плод. Что скажешь?

Муж схватился за голову. Спасаясь от круговорота мыслей, он тер виски, рвал волосы, он сходил с ума, но выбор нужно было делать.

– Павла, за что нам это? Мы ведь старались воспитывать дочь правильно. У нее было и есть все, о чем мы в ее возрасте и мечтать не могли, зачем она с нами так?

Зажав лицо в ладонях, муж впервые за всю нашу с ним совместную жизнь заплакал. Странно было наблюдать за тем, как не менее жесткий, нежели я, руководитель целого поселка, внушительных размеров, сильный духом мужчина, плакал будто маленький мальчишка. Георгий Медведь за незначительную кражу легко отправлял в тюрьмы знакомых и соседей; за распространение алкоголя во время «сухого закона» не щадил матерей-одиночек, которые пытались выжить на доход от торговли этой отравой; он наказывал тунеядцев и лгунов; он сделал все для того, чтоб поселок «Радость» стал примером для подражания и гордостью района. Он был несгибаем, не шел на сделки и компромиссы, его, как и меня, невозможно было подкупить, а шантажировать было нечем. Нас многие недолюбливали, да что греха таить – ненавидели, но, уверена, завидовали и восхищались тоже многие. До недавнего времени мы всегда ходили с высоко поднятой головой, ибо свою репутацию не купили и не украли, а выстроили за годы добросовестного труда и жизни в согласии с собственными принципами. Только одна слабость была у Георгия Медведя, и только один человек имел над ним полную власть – я. Вне стен нашего дома он мог быть кем угодно, но рядом со мной он всегда оставался влюбленным в самоуверенную и эгоистичную практикантку юношей.