Джейн Корри - Кровные сестры

– Спасибо за уделенное нам время, мисс Бейкер, – начальник пожал мне руку. – Мы с вами свяжемся.

К следующему вторнику я уже не сомневалась – не повезло. Они обещали позвонить в понедельник, когда примут окончательное решение. Тюрьма – безумная идея, утешала я себя, но на занятии у меня под резцом треснул кусок синего стекла, потому что я думала о Джонсе, рисовавшем свою семью (наверняка там изображены его дети), и очень надеялась, что у него не возникнет неприятностей за испорченную библиотечную книгу. Художнику же нужны материалы для творчества – это базовая потребность, вроде воздуха, чтобы дышать.

Вечером в четверг, уходя в колледж вести занятие по акварели, на шатком столике в маленькой общей прихожей я заметила два коричневых конверта. Оба письма были адресованы мне. Одно содержало выписку с состоянием моего банковского счета, а на втором красовался штамп с буквами «ТЕВ» [4]. В первом наверняка уведомление, что я превысила лимит по карте, поэтому я начала со второго.

– Ты получила работу в тюрьме? – ахнула мама, когда я, как обычно, позвонила ей вечером. Не позвонишь – она нервничает («А вдруг с тобой что-нибудь случилось?»). Потеря ребенка заставляет бояться за оставшихся вдвое сильнее. Хотелось бы мне ее приободрить… Ее голос меня успокаивает – я люблю свою маму до боли, но иногда мне просто нечего ей сказать. Зато сегодня у меня для нее есть новость.

– Да как тебе вообще в голову взбрело? – продолжала она.

– Мне нужны деньги, мама.

– Я тебе займу!

Мне захотелось ее обнять.

– Спасибо, но тебе это не по средствам.

С этим мама спорить не могла.

– Но это же опасно!

– Нет, это тюрьма открытого типа, вроде той, где сидел Джеффри Арчер. Волноваться не о чем.

– Все равно… – мать качает головой. И вот я вижу, как она сидит в своем плетеном кресле и глядит в сад, который тянется до самого моря. Позже мама пройдется по пляжу, шурша галькой, и всякий раз будет подбирать попадающиеся целые раковины. На обратном пути она оставит свои находки на кладбище, у надгробия, которое уже не выглядит новым. Все как всегда. Привычная рутина, помогающая жить дальше.

А я вот-вот разобью свою на мелкие осколки.

Сентябрь 2016 г.

Китти осталась потрясена и раздавлена вчерашними событиями – в смысле, ей казалось, что все произошло вчера. Ее память очень ненадежна, когда речь заходит о времени.

Хотя какая разница, когда, – главное, что это было. Визит Дряблой Физиономии. Китти точно знала – он натворил что-то плохое, ей нужно бежать. Но едва она решила, что спаслась, как инвалидное кресло потеряло управление.

– Держись! – крикнула Прямая Челка, но они с размаху налетели на стену. У Китти все так и поплыло перед глазами.

Пока ее осматривал врач на предмет «возможных травм», в коридоре разорялась Помыкашка:

– Барбара, как это понимать, черт побери?

– Я ей помогала! – запротестовала Прямая Челка. – Тот человек в кабинете ее явно перепугал!

– Откуда тебе знать, она же не может говорить!

Она! Вечно «она», «ее», «ей»! Взяла она сахар? Нужно ей подтереть задницу? Ну как можно не понимать таких элементарных вещей – Китти не единственная в этом заведении, кто понимает больше, чем мозг позволяет выразить словами!

– Но это же было очевидно! Если хотите мое мнение, Китти понимает больше, чем нам кажется. Иначе почему бы ей так расстраиваться?

Послышался вздох Помыкашки.

– Видишь ли, ты просто не имеешь права вот так бегать вместе с Китти. Мы здесь поддерживаем спокойную обстановку, основанную на заведенном порядке и твердом расписании. От этого у пользователей наших услуг рождается ощущение безопасности. Безопасность прежде всего. Если ты действительно хочешь работать в этой индустрии, ты должна это помнить.

– Простите.

– Боюсь, мне придется переговорить с руководителем твоего подготовительного колледжа.

Послышался стон.

– Пожалуйста, дайте мне еще шанс! Мне нужна эта работа, чтобы меня приняли в университет!

Доктор выкатил Китти в коридор – как раз вовремя.

– Не отсылайте ее, она мне нравится! Пусть она остается! Она знает, о чем я думаю, и волосы у нее красивые!

Мысленно Китти слышала свою громкую и четкую речь, но изо рта вырывалось неразборчивое лопотанье, похожее на агуканье младенца.

– Так, на два тона тише, – резко сказала Помыкашка, обвиняюще поглядев на Барбару с видом «видишь, что ты наделала?». – Обычно она просто шелковая, но временами такие впадают в буйство, особенно когда расстроятся. Это особенность ее заболевания.