Саймон Бекетт - Множественные ушибы [litres]

Но вместо этого остался на чердаке, слушал барабанную дробь дождя и ждал обещанную молнию. Она так и не сверкнула, а вскоре иссякла новизна стихии. Выкурив без удовольствия одну из последних сигарет, я взялся за «Мадам Бовари». Но душа не лежала к чтению. И по мере того как день постепенно клонился к закату, а дождь все не заканчивался, меня охватывало волнение. Впервые за долгое время я надел на руку часы и следил, как тикали секунды, отсчитывая время до того момента, когда мне придется идти в дом на ужин.

И вот я сел за стол. Все шло своим чередом. Матильда обходила стол и раскладывала всем по второму артишоку. Они были маленькие, нежные, сочная мякоть листьев таяла во рту. Я не был голоден, но принимал угощение. Матильда поливала артишоки горячим маслом со сковороды. Отрывая листочки от сердцевины и пережевывая их, я поглядывал на часы – такие когда-то привычные и одновременно незнакомые на запястье. У меня екало в груди: с тех пор как я смотрел на них в прошлый раз, прошло всего несколько минут. Руки двигались, словно в патоке, будто ферма замедлила законы относительности, приспособив их под собственный ритм. Или я ждал какого-то события.

– Куда-нибудь спешишь? – спросил Арно.

Я спрятал руку с часами.

– Просто потерял ощущение времени.

– Отчего так? Только не говори, что от усталости. – Он помахал у меня перед носом артишоком. – Сегодня ты на работе уж никак не обломился. Дождь тебе выписал выходной. Так что уставать вроде бы не от чего.

В его глазах плясали колючие искорки – он был в хорошем настроении. Единственный из всех, кто находился в кухне. Греттен сидела с обиженным видом, Матильда молчала. Я пытался угадать, что ей наговорила сестра. И, представив, потерял всякую охоту разговаривать. Лишь Арно ничего не замечал. Матильда и Греттен подали главное блюдо – мелко строганную свинину под каперсовым соусом. Арно снова повернулся ко мне:

– Слышал, тебя сегодня лишили швов?

– Да.

– Значит, теперь будешь прыгать, как молодой?

– Надеюсь.

– Вот за это стоит выпить. – Он потянулся к бутылке, собираясь наполнить мой стакан.

– Спасибо, не надо.

– Брось, не ломайся. Подставляй.

Я отодвинул стакан.

– Больше не хочу.

Арно нахмурился и держал бутылку так, что красная жидкость чуть не лилась из горлышка.

– Не нравится? Не по тебе?

– Просто сегодня больше не хочется.

Он неодобрительно скривился. Сам он прикончил почти всю бутылку, и я подозревал, что не первую. И теперь налил себе еще, расплескав вино по столу. Матильда вздрогнула у плиты, когда Арно со стуком поставил бутылку на место.

– Что такое?

– Ничего, – потупилась она.

Отец внимательно посмотрел на нее, но она так и не подняла головы. Арно обвел взглядом присутствующих.

– Что с вами сегодня такое?

Все промолчали.

– Едим, словно в морге. Может, случилось что-нибудь такое, чего я не знаю?

Вопрос остался без ответа. Я почувствовал на себе взгляд Греттен, но сделал вид, будто не заметил. Арно осушил стакан, его хорошее настроение исчезло. Он опять потянулся к бутылке, но увидел, что на него смотрит старшая дочь.

– Хочешь мне что-нибудь сказать?

– Нет.

Он еще некоторое время гипнотизировал ее взглядом, ища, к чему бы придраться. И, не найдя, взял нож и вилку и вернулся к еде. Свинина была настолько мягкой, что почти не требовалось жевать – сама таяла во рту. Остроту блюду придавал соус с чесноком и каперсами.

– Мало приправ, – проворчал Арно.

На его замечание никто не отреагировал.

– Я сказал, мало приправ.

Матильда подвинула ему соль и перец. Обильно посыпав на мясо перцем, он посолил его.

– Постоянно твержу тебе: не жалей приправ, когда готовишь. Если добавлять позже, отбивает весь аромат.

– Тогда зачем же это делать? – не удержавшись, спросил я.

– Будет хоть на что-нибудь похоже по вкусу, – желчно ответил Арно.

– По мне, очень вкусно. – Я повернулся к Матильде. – Просто превосходно.

Ее губы нервно дрогнули, изображая улыбку. Арно, не сводя с меня взгляда, прожевал мясо, проглотил кусок и, обращаясь ко мне, произнес:

– Ты в этом разбираешься?

– Во всяком случае, могу отличить то, что мне нравится, от того, что нет.

– Неужели? Вот новость – не знал, что ты такой гурман. Думал, обыкновенный бродяга-неудачник, которого я приютил у себя в амбаре. – Кривляясь, он поднял стакан, делая вид, будто хочет за меня выпить. – Большая честь, что ты снизошел поучить меня.

В наступившей тишине шум дождя показался особенно громким. Греттен смотрела на меня во все глаза. Матильда встала со стула и повернулась к плите.